Оставленные
Шрифт:
На втором слайде изображалась облезлая елка с жалкими остатками мишуры, валявшаяся на грязном снегу у обочины дороги в ожидании, когда ее подберет мусоровоз.
«Рождество» не имеет смысла.
Мег тихо шмыгнула носом, как ребенок, пытающийся храбриться. Во время ритуала Послабления минувшей ночью она поведала Лори о видении, представшем ее взору, когда ей было четыре-пять лет. Не в силах заснуть накануне Рождества, она на цыпочках спустилась вниз и увидела перед наряженной елкой толстого бородатого мужчину, сверявшего подарки по списку. На нем был не красный костюм – скорее, синяя униформа водителя автобуса, – но Мег все равно узнала в нем Санта-Клауса. Какое-то время она наблюдала
На следующем слайде стояла полукругом группа юных исполнителей рождественских гимнов – рты раскрыты, глаза светятся радостью.
Мы не празднуем Рождество.
Лори почти не помнила, как она справляла Рождество в детстве: детские впечатления поблекли за годы материнства. Зато перед глазами стояли взволнованные лица ее собственных детей, пребывавших в праздничном настроении, которое передавалось и ей. Мег этого не суждено испытать. Лори заверила ее, что она вправе злиться, что необходимо сознавать и выражать свой гнев, ибо это полезнее и разумнее, – все лучше, чем подпитывать его, убеждая себя в том, что тебе это чувство чуждо.
Обет молчания запрещал не только речевое общение, но и смех, однако несколько человек, забывшись, сдавленно фыркнули при виде следующего слайда с изображением дома, переливающегося огнями, как бордель в Лас-Вегасе. Его палисадник – прямо выставка рождественской атрибутики: вертеп, стадо оленей, надувной Гринч [88] , эльфы, оловянные солдатики, ангелы и пластмассовый снеговик, а также брюзга в цилиндре, – вероятно, Эбенезер Скрудж [89] .
88
Гринч – угрюмое и неприятное существо, персонаж детской книги «Как Гринч украл Рождество», написанной доктором Сюссом (1904–1991), американским детским писателем и иллюстратором.
89
Эбенезер Скрудж – бездушный и скупой делец, персонаж рассказа Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе».
«Рождество» призвано отвлечь внимание.
Мы теперь не вправе отвлекаться.
За последние полгода Лори пересмотрела массу презентаций и даже сама принимала участие в создании некоторых из них. Презентации являлись одним из основных способов общения в организации «Виноватых», своего рода мобильной проповедью без проповедника. Лори изучила их структуру и знала, что где-то в середине непременно смещается акцент со вспомогательной темы к той единственной, что только и имеет значение.
«Рождество» принадлежит прежнему миру.
Под этим заголовком промелькнула целая череда изображений, представлявших мир прошлого: универмаг «Уолмарт»; мужчина на самоходной газонокосилке; Белый дом; группа поддержки «Далласских ковбоев» [90] ; рэппер, имени которого Лори не знала; пицца, на которую она смотреть не могла; мужчина приятной
90
«Далласские ковбои» (Dallas Cowboys) – футбольная команда Далласа (Техас, США).
Прежнего мира больше нет.
Он исчез три года назад.
В презентациях «Виноватых» Восхищение Церкви иллюстрировали фотографии, на которых лица исчезнувших людей были варварски затерты. Некоторые из них пользовались широкой известностью, другие были местные знаменитости. Один снимок в этой серии сделала сама Лори – непостановочная фотография Джилл и Джен Сассман, собирающих яблоки, когда им было лет по десять. Улыбающаяся Джилл держит сочное красное яблоко. У Джен вместо лица пустой овал – бледно-серое пятно в обрамлении ярких осенних красок.
Мы принадлежим новому миру.
На экране одно за другим стали сменяться знакомые лица – неулыбчивые лица членов мейплтонского отделения «Виноватых». Мег, наряду с другими Учениками, появилась почти в самом конце. Лори, поздравляя свою подопечную, стиснула ее ногу.
Мы – живые напоминания.
Двое Наблюдателей, мужчины, стояли на перроне железнодорожного вокзала и смотрели на элегантного бизнесмена, старательно делающего вид, будто их вообще не существует.
Мы не позволим забыть.
Двое Наблюдателей, женщины, шли по улице вслед за молодой матерью, толкавшей перед собой детскую коляску.
Мы будем ждать и наблюдать, доказывая,
что мы достойны выбора господа.
Вновь появились те же две фотографии, но со стертыми лицами Наблюдателей, блиставшими своим отсутствием.
На этот раз мы не будем забыты.
Часы с тикающей секундной стрелкой.
Ждать осталось недолго.
Со стены на них с тревогой смотрел мужчина – немолодой, чуть одутловатый, не очень красивый.
Это – Фил Краутер. Фил – мученик.
Лицо Фила сменила фотография молодого бородатого парня с горящим, как у фанатика, взглядом.
Джейсон фальцоне – тоже мученик.
Лори покачала головой. Бедный мальчик. Он ведь едва ли старше ее сына.
Мы все готовы стать мучениками.
Лори беспокоила реакция Мег, но лицо у той было непроницаемо. Они обсуждали убийство Джейсона и понимали, что подвергают себя опасности каждый раз, когда покидают «поселение». Тем не менее, от слова «мученик» ее бросало в дрожь.
Курение – символ нашей веры.
На стене появилось изображение сигареты – бело-рыжий узкий цилиндр на иссиня-черном фоне.
Давайте закурим.
Одна из женщин в первом ряду открыла новую пачку сигарет и пустила ее по комнате. Одна за другой женщины Синего дома закурили и выдохнули дым, напоминая себе о том, что время утекает и что им не страшно.
Девочки спали долго, и Кевин почти до полудня был предоставлен сам себе. Он немного послушал радио, но веселая музыка раздражала, навевала тоску, напоминая о более счастливых и шумных рождественских праздниках в былые годы. Лучше уж выключить радио, решил Кевин, почитать газету и выпить кофе в тишине, делая вид, что это самое обычное утро.