Остенландия
Шрифт:
«правильно» у нее плохо получалось.
Она охотно поклялась хранить тайну, чтобы побыстрее узнать подробности – что эти двое
были не просто знакомы. Прошлым летом он сделал предложение, которое было ею
принято.
– Но ее мать не дала согласия, ведь он был простым моряком. И ее брат, мистер Хартрайт, объявил ему, что он больше не жених. Никакой возможности объяснить влюбленному, что
это было сделано против ее желания, у нее не было. Возможно, уже поздно
исправить. Но, может быть, и нет?
Вот так. Понятно, почти как в «Убеждении». И ей опять хороший урок. Что же, двое
заняты, остается один? Неужели этот дремлющий тигр? Почему ее не покидает
подозрение, что этот человек опасен, что его скука и усталость есть простое притворство?
Так тигр ли он, или мешок картошки?
– И как вам все это, мистер Нобли?
– Что я чувствую к мисс Хартрайт, не имеет никакого значения, – отрезал он,
пришпоривая лошадь.
Она имела в виду не мисс Хартрайт, между прочим.
– А я не об этом. Может, вы уже пережили все в душе, и теперь вам просто одиноко?
Мистер Нобли улыбнулся, очень кривой и невеселой усмешкой.
– Вы умеете загонять меня в угол, мисс Эрствайл, но это не относится к делу. Я говорю о
мисс Хартрайт и капитане Исте. Нелепо продолжать скрывать чувства друг от друга. Им
надо объясниться.
– Значит, вы приветствуете откровенность? То есть вы вполне одобряете мою точку
зрения?
Мистер Нобли, похоже, не был расположен отвечать на такой вопрос, и по крайней мере
несколько минут прошло в молчании.
Что дало ей время размечтаться: а вдруг именно в этот момент из-за кустов на них
смотрит садовник Мартин. И видит ее, даму со счастливой улыбкой на лице, в компании
такого великолепного джентльмена.
Так что когда мистер Нобли повернулся к ней, чтобы продолжить разговор, он вместо
этого озадаченно спросил:
– И что вас рассмешило во мне теперь?
Теперь Джейн рассмеялась от всей души.
– Простите, но не смогла сдержаться. Вы до смешного серьезны, а я вечно действую вам
на нервы. Я больше не буду. Правда.
Мистер Нобли недоверчиво хмыкнул. Сердце Джейн странным образом заколотилось,
словно она ожидала услышать сейчас что-то необыкновенное. Однако он заговорил самым
равнодушным тоном:
– Вам нравится Пембрук Парк, мисс Эрствайл?
– Сам дом? Он прекрасен, конечно, но слишком огромен, чтобы быть уютным. В нем, как
в корсете – выглядишь лучше, но расслабиться невозможно.
Она запнулась. И почему у нее не получается говорить с ним на этом псевдо-регентском
наречии? Надо, пожалуй, сменить тему.
–
нет, худой или толстый был тот, кого писал художник – ему важно было передать величие, значимость его модели, ценность его личности. Даже завидуешь порой их уверенности в
себе.
Джейн опять запнулась – теперь ее понесло в другую, может, совершенно неинтересную
для слушателя сторону. Покосившись в сторону мистера Нобли, она поняла, что он
пристально ее рассматривает.
– Вы художница.
– Была, то есть, много лет назад… Теперь я… – опять запнулась, не представляя, как
перевести «графический дизайнер» на остенландский. – Уже давно не занималась этим.
– И вам не хватает этого здесь?
– А знаете, в самом деле. Может, потому что у меня сейчас такой кавардак в голове. Я в
общем-то привыкла думать образами, излагать это в виде изображений. А тут все новое, что навалилось на меня здесь, не находит выхода на бумаге. Руки, что называется,
чешутся. Я почти забыла об этом, пока не оказалась здесь.
– А вот и я!
В их сторону прогарцевал капитан Ист. Он прекрасно сидел в седле, надо признать. Как
мужчина сидит в седле, так он и все остальное делает, как приговаривает Молли. Она
посмотрела в сторону мистера Нобли. Ровный, уверенный ход. Джейн поперхнулась. Ну и
мысли у нее, у дамы в ветхозаветном чепце! Она снова засмеялась.
– А теперь что тут смешного? Вижу, вы любите выискивать тайные недостатки, мисс
Эрствайл.
– А вы скрывать тайное недовольство?
– Не недовольство, – сказал он и Джейн поняла, что так и есть.
Печаль, горе, безнадежность, может быть. Теперь она была почти уверена, что он и есть
Генри Дженкинс, бедняга.
– Мисс Хартрайт решила вернуться домой, и я сопровождал ее, – заявил капитан Ист. – Но
теперь вы должны мне рассказать все, что я пропустил.
– Я обнаружил, что мисс Эрствайл – художница, – сказал мистер Нобли.
– Это правда?
– Уже несколько лет кисти в руки не брала. – Она сердито стрельнула глазами в сторону
мистера Нобли – и о чудо! Он улыбнулся. Лишь мимолетно, и она не успела схватить этот
диковинный феномен.
– Это непростительно! – изрек капитан Ист.
Тем же вечером, вернувшись в свою комнату, Джейн обнаружила большой пакет в бурой
оберточной бумаге. А в нем маленькие тюбики масляных красок, несколько кистей и пару
небольших холстов. Словно Джейн Эйр, она вдыхала запах красок, пропуская между