Осторожно, писатели! [сборник]
Шрифт:
А! — махнула рукой. — Найдётся хозяин! Мне до чужих сеток нет дела!..
Однако почему-то вернулась обратно, подобрав её (небрежно брошенная сетка лежала так одиноко!..), и занесла в подъезд, аккуратно прислонив лёгкую рамку к стене возле входной двери.
До позднего вечера я колдовала на кухне. Окна распахнула, чтобы сладкий, немного приторный аромат пригоревшего варенья улетучивался вместе с порывами ветра. Муж читал газету. Замечаю, что он отмахивается от пары мух… Откуда?!
— Залетают, когда в дверь входим, — пояснил муж, не отрываясь от газеты и с аппетитом похрустывая свежим
— Где наша сетка?!
В вопле слышалось не одно только недоумение, а горечь и обида… Ещё бы! Остаться в такую жару без москитной сетки — смерти подобно! Обречь себя на бессонные ночи: окна открыть — кровопийцы-комары одолеют, не открывать — лежать в духоте бетонной коробки квартиры, обливаясь ручьями пота (как всегда это бывает: кондиционер, в череде ремонтных работ и необходимых приобретений оказался последним!)…
В мгновение меня осеняет, и я, остолбенев на секунду, представляю валявшуюся под ногами у подъезда москитную сетку (…а ведь хотела ещё в фирму звонить, чтобы прибрали!..) Наскоро освободившись от фартука, на ходу надеваю туфли и мчусь на первый этаж — туда, где несколько часов назад оставила столь незаменимое и вожделенное в сей миг чудо человеческой мысли и технического прогресса!
«Чудо» стояло на том месте, где я его и оставила! Мысленно возблагодарив высшие силы, поселившие рядом с нами честных и чистых на руку соседей, я нежно прижала к груди лёгкую рамку с москитной сеткой…
Как мало, оказывается, надо, чтобы почувствовать себя самым везучим на свете человеком!..
Галина Урлина, г. Москва
Надо худеть!
«Надо худеть!» — в очередной раз услышал он и усмехнулся. Эту фразу она повторяла уже несколько дней. Значит, скоро начнётся.
Она стояла перед зеркалом и, положив руки на талию, натягивала назад лишнее, создавая идеальную фигуру.
Бока выползали сквозь пальцы, и она, поворачиваясь из стороны в сторону, недовольно оглядывала себя со всех сторон.
Наконец, опустив руки и вернув на место плотное тело, вздохнула и подошла к нему.
Он понял, что отношения вновь портятся. Сегодня последний вечер, когда она к нему ещё добра.
Он любил её всякой и не особенно переживал по поводу её внешности. Но когда в очередной раз она бралась за себя и садилась на «жесточайшую» (так она называла свою диету, когда позволялось пить лишь однопроцентный кефир), он вместе с ней переживал стресс.
Она в это время ходила злая, голодная, поминутно считала дни, оставшиеся до конца испытания. А когда наконец стрелка весов, покачавшись вокруг заветной цифры, останавливалась в нужном месте, с победоносной радостью возвращалась к обычному образу жизни.
Опять накупала всего и много.
В такие дни он отъедался: мягкий сыр, калорийная ветчина, молоко нормальной жирности, а не безвкусное полупрозрачное. Особенно он любил «вредную» пиццу и макароны с мясом.
Оба были довольны друг другом.
Он наблюдал её
Она была так щедра на ласки, по нескольку раз на дню прикасалась к нему своими нежными руками, кормила на убой, понимая, что «путь к сердцу…» и так далее.
Он отвечал ей взаимностью, позабыв про трудный, неустойчивый характер и нанесённые обиды. Был уверен, что это не со зла. Ведь она так старается держать себя в руках, а это очень тяжело, поэтому и срывается на нём, понимая, что он свой, простит.
И вот опять наступают трудные времена.
А ведь он почти забыл про эти внезапные жёсткие перемены, что с ней происходят. Похоже, так ласково она пообщалась с ним в последний раз.
Завтра начнется настоящая чистка. Он снова станет изгоем, будет голодать, следить за перепадами её настроения и ждать перемен к лучшему.
А она, мучаясь, но не признаваясь себе в этом, будет делать вид, что получает от этих мучений удовольствие.
Так и произошло.
Наутро она перебрала всё, что стояло в холодильнике, без сожаления выбросила остатки «запрещённых» продуктов в мусорное ведро и гордо водрузила на полки две бутылки однопроцентного кефира.
…Пустой холодильник проурчал голодным мотором и затих, саркастически ухмыляясь: «Ничего, через два-три дня отъемся!»
Мария Фомальгаут, г. Челябинск
Господин Президент или Новогодняя сказкаа в семи частях о том, как пенсионерка Нехрюхина устроила государственный переворот
Утром на завтрак в семье Нехрюхиных бы чай с мармеладом, и хлеб, и пшённая каша, приготовленная бабой Маней, и яблоки. Хотя на дворе было тридцать первое декабря, и все добрые люди мирно спали по домам, дед Митрий торопливо поглядывал на часы: он был водителем автобуса и даже в предновогодний день должен был идти на работу.
— А Президент-то наш, знаешь… в Китай ездил! — деловито сообщила баба Маня, явно гордая тем, что слушает радио.
— Да нашему-то Президенту… Вообще на пенсию пора собираться! — проворчал дед Митрий.
— С чего это ты взял? — вскинулась баба Маня.
— А как же, — ответил дед, жуя хлеб, — он же совсем седой стал, старый уже… Я тебе что скажу, жена: пора ему на пенсию собираться.
— Ну! Ври больше! — фыркнула баба Маня и, махнув передником, исчезла в кухне.
Раздосадованный дед натянул пальто, простился с бабкой и ушел на работу.
За окнами стало светать, синий в лучах утра снег замер на подоконнике.
— Ба, который час? — послышался из спальни сонный юношеский голос.
— Полвосьмого, Владенька, — бабушка посмотрела на часы, — ты спи, спи, рано ж ещё, каникулы ведь…
— Сессия, бабушка, сессия на носу, — не согласился Владик, — каникулы у детей, а у меня сегодня зачёт. Так что я пойду, бабушка. Вернусь часам к двенадцати, ещё помогу тебе ёлку поставить… Что там, сильно холодно на улице?
— Двадцать градусов, — ответила бабушка, наливая чай, — а знаешь ты, Президент-то наш уходит.