Осторожно, женское фэнтези. Книга 2
Шрифт:
«Все-таки вы идиотка», — наверное, подумал он.
К прерванному разговору, как и обещал инспектор, мы вернулись. Но сначала пришла от своих рожениц леди Пенелопа, заварила мне большую чашку чая на травах и поставила на стол чудом не найденное мною, а потому не доставшееся Грину печенье. Пока остывал чай, достала салфетку и пузырек с какой-то маслянистой жидкостью и в прямом смысле стерла с моего лица и шеи саднящие полоски порезов.
— Хорошенькой девушке ни к чему хранить такие воспоминания, — сказала она.
Никаких ахов и вздохов, ненужных причитаний, даже жалость во взгляде, которую я то и дело отмечала в последнее время, ей удалось спрятать. Впрочем, я в любом случае не устроила бы истерику.
Потом подошел Крейг. Наставница сварила ему и себе кофе. Себе налила со сливками,
Так, под видом милого чаепития, мы и обсуждали сегодняшнее происшествие и дела давно минувших дней. Вернее, одно давнее дело, имевшее прямое отношение к случившемуся. Тайной, как было мне сказано ранее, это не было. Просто забылось с годами, хоть сразу и наделало немало шума.
Вирджиния Райхон — сестра Оливера — никак особо не проявила себя во время учебы, и сейчас о ней никто в академии не помнил бы, если бы не брат и не трагическая история ее смерти, которой предшествовала в общем-то банальная история жизни. Джинни, как называл ее инспектор, была на одиннадцать лет старше брата, но, несмотря на такую разницу в возрасте, по словам того же Крейга, они были очень близки. Неудивительно, учитывая, что их мать умерла вскоре после рождения Оливера, а отец занимал в те времена ответственный пост в министерстве и не мог уделять достаточно внимания сыну, оставив это нянькам и не по годам умной и серьезной дочери. Даже во время учебы в академии она срывалась домой при каждой возможности, чтобы повидаться с братом. А в последний год умненькая и рассудительная Джинни, от которой никто не ожидал подобного, влюбилась в сокурсника и скоропалительно вышла за него замуж. Отца она поставила в известность об этом постфактум, так как понимала, что согласия на брак с выходцем из низов, к тому же не лучшим образом зарекомендовавшим себя в академии, родитель не дал бы. По воспоминаниям Крейга, который, казалось, знал и помнил каждого на его веку учившегося или работавшего в академии, Лесли Адамс отнюдь не был воплощением людских пороков и коварным соблазнителем, он был рвачом. Слабенький маг-теоретик, с горем пополам набиравший необходимый для получения стипендии балл, не мог рассчитывать на сколь-нибудь удачную карьеру после окончания учебы, а потому, когда судьба в лице Джинни Райхон улыбнулась ему, он ухватился за шанс на безбедное будущее обеими руками. Отец новоиспеченной миссис Адамс, хоть и не был счастлив такому зятю, лишать дочь обещанного приданного не стал и от дома не отказывал, лишь предупредил, что всегда рад ей, но не ее супругу. Вирджиния отреагировала предсказуемо: разругалась с родителем и уехала с мужем в его родную глухомань. Несколько лет они, как говорят, даже были счастливы: денег хватало, родился сын. А после начались проблемы. Какие — никто тогда доподлинно не знал. Вирджиния не жаловалась даже брату, с которым продолжала поддерживать теплые отношения и активную переписку, и приезжала неоднократно в академию, чтобы, по словам инспектора, «вправить братцу мозги». А когда Оливер, твердо ставший на путь истинный, окончив аспирантуру, уже преподавал в академии, Джинни после долгих лет ссоры вдруг решилась обратиться к отцу. Попросила того принять их с сыном на время. Объяснила это тем, что у маленького Джереми обнаружился дар, а в провинции нелегко найти учителей. Лорд Райхон, уставший от затянувшейся размолвки, с радостью согласился и принял внука. Вирджиния должна была приехать вслед за сыном, только хотела сначала встретиться с братом, якобы тоже по вопросам обучения начинающего мага. Но все оказалось намного серьезнее.
Инспектор не вдавался в подробности, но, если коротко, Лесли Адамс ввязался в какую-то сомнительную аферу и мало того, что задолжал большую сумму «серьезным» людям, так еще решил их обмануть. Кинуть, как говорят в моем мире. А методы у «серьезных» людей во всех мирах одинаковы. И дело было уже не в возвращении долга, а в том, чтобы утвердить свою власть, наказать показательно обманщика и его близких, чтобы другим неповадно было. Лесли Адамса повесили на крыльце его дома. Вирджинию нагнали уже в Ньюсби, городке в десяти милях от академии. Оливер не успел на встречу с сестрой всего на несколько часов.
— Тех, кто это сделал, нашли? — спросила я, когда инспектор закончил короткий и бесстрастный как полицейский рапорт рассказ.
— Официально — нет, — ответил он, посмотрев на меня обоими глазами одновременно.
Затянувшуюся паузу нельзя было назвать ни неловкой,
— Ну, что вы такое говорите, мистер Крейг, — всплеснула руками леди Пенелопа. — Так Элизабет еще подумает невесть что.
Почему — невесть? Элизабет подумала вполне конкретные вещи, и что-то подсказывало, что в выводах она не ошиблась. И они, эти выводы, совсем ее не испугали и не оттолкнули.
— Милорда Райхона… Оливера вообще не было тогда ни в Ньюсби, ни даже в академии, — продолжала меж тем наставница. — Он уехал сразу же в столицу, к отцу. Взял бессрочный отпуск. Нужно было организовать похороны, позаботиться о племяннике. Мальчик остался один в неполные тринадцать — опасный возраст, переломный период для формирования личности и дара. Нельзя было оставлять Джереми без присмотра. И старый лорд Райхон сильно сдал после того, что случилось с дочерью. Оливер был при нем практически неотлучно, пригласил опытных целителей, но — увы… А то, что писали в газетах о тех жутких случаях, о каких-то странных смертях, вроде как не совсем естественных, — так это все передел власти, обычный в бандитских кругах. Такие люди ничем не гнушаются, хоть бомбами, хоть запрещенными артефактами. Полиция даже влезать в это не стала: меньше грязи на улицах. Верно, инспектор?
— Верно-верно, — показалось, Крейг усмехнулся. — Только мисс Аштон — девушка умная, и без тебя, Пенни, все правильно поняла. Так ведь?
Я кивнула. Многое объяснилось. Не только подробности родственных связей Оливера, но и его патологическое спокойствие, сдержанность любою ценой.
«Если специалист по проклятиям в сердцах пошлет вас к демонам, даже не знаю, где вы можете оказаться», — сказал он мне однажды, но я отчего-то не обратила внимания на те его слова и вспомнила о них лишь сейчас. Он знал, о чем говорит, а я принимала как данность его невозмутимость, когда я пришла каяться в том, как подставила Камиллу, и то, как он, казалось, легко смирился с ее исчезновением. Много всего, но я подумала первым делом именно о Камилле. А еще — о мистере Адамсе. Джереми. О том, каким он мне представлялся противным, как меня раздражали его неприязненные взгляды. А на деле, может быть, и не было никакой неприязни — просто темный дар рвался себя проявить, а молодой малефик еще не достиг того уровня контроля, что его более опытный дядя. Для этого нужна практика. Нужно понять, на что ты способен, и четко оценивать возможные последствия. Нужно сорваться однажды, чтобы обещать себе, что никогда больше этого не допустишь.
Мне не дано было знать наверняка, но, наверное, — так.
— Инспектор, скажите, — начала я осторожно, возвращаясь к тому, что сейчас было важнее и давнего прошлого, и еще совсем недавнего, — если тогда убийц не нашли, можно так же не найти библиотекаря?
Леди Райс, извинившись, вышла из кабинета. Решила вдруг проведать кого-то из пациенток.
Крейг посмотрел на медленно закрывшуюся за целительницей дверь, вторым глазом покосил на настенные часы и покачал головой.
— Обычного человека, не мага, найти несложно. По вещи какой, по волосу. По ножу, который он в руках держал, по чужой крови, которую пролил. Мага по таким следам тоже вычислить можно, но… — полицейский бессильно развел руками: — Вы же там были, мисс.
Была. Нож держал Джереми Адамс. И кровь пролил он. Свою.
— А поводок? По нему можно что-то отследить?
— Не поводок это был, — проговорил инспектор раздумчиво. — Если милорду нашему ректору верить, посложнее плетение. Только кровь, как и огонь, такие чары рушит. А осталось что — так Грин сорвал. Некогда было с этим разбираться: стали бы след распутывать, парень и остыть успел бы.
— Значит, опять ничего? К чему тогда этот разговор? Только чтобы я записала, что случилось?
— Записать — это конечно, — согласился инспектор. — А еще, чтобы уразумели, с какой гадиной мы столкнулись.
— С какой, с какой… С умной и расчетливой, — пробормотала я себе под нос. — Осведомленной. Одаренной. Какая нужна специализация, чтобы сплести то, что подчинило Норвуда и мистера Адамса?
— Ну, тут… разная, — почесал макушку Крейг. — Некромантия, основы ментального воздействия… Если о специализации говорить, то все скопом только на курсе общей теории магии изучают. Да и работал он, если мы все верно поняли, в восьмой секции, а там как раз по этой части литература. Поди разбери теперь, кем он с такими познаниями в новой реальности заделался.