Осторожно: злая инквизиция!
Шрифт:
— Бедная дочь, как она с ней жила, — вместо очередного «угу» невпопад ответила я.
— Ну, теперь-то станет полегче, — с недоумением взглянул на меня Макс.
Объяснять, что я примеряю на себя лавры этой стремной тетки, я не стала.
— Ладно, — вздохнул Макс, трогая машину с места. — Поехали к Петренко-младшей.
— Понимаете, мама — очень несчастный человек, очень! — Анна согласилась уделить нам буквально десять минут, «Потому что у меня работа!», и теперь
— Мы поняли. Она святая.
— Ксения, — Макс сказал это вроде спокойно, но я вникла в непроизнесенную угрозу и заткнулась.
— Извините, Аня. Можно вас так называть? — и после слабого кивка Макс продолжил: — Вы не могли бы рассказать нам про Дмитрия Миргуна?
— Я и рассказываю! Дима — просто больной человек, а мама — у нее непростой характер, и они поссорились, а потом Диму увезли в Рахмановку — это так наша психбольница называется, она за городом, на хуторе Рахмановском. Потом был суд, но Диму оправдали и признали невменяемым, и обязали пройти курс лечения, вот и все, я больше ничего не знаю!
Мне хотелось схватить ее за плечи, трясти и орать: «Очнись! Очнись, это ты — жертва нападения сорвавшегося с резьбы психически неуравновешенного парня, это ты, ты пострадавшая сторона!».
Макс был прав, что запретил мне раскрывать рот.
Это идиотское расследование меня доконает: слишком много ненужных эмоций оно принесло в мою размеренную, приятно-прохладную жизнь.
Нет, надо скорее все это заканчивать и возвращаться к привычному ритму, в котором есть место мне, магазину и умеренно-злобным добрым делам.
— Аня. Расскажите нам про нападение, — мягко попросил Соколов. — Ведь Дмитрий Миргун изначально напал на вас?
Господи, откуда у него такое терпение?
— Да, но… но я же не пострадала, — удивилась Петренко-младшая. — Со мной все было в порядке, при чем тут я?
— И все же. Расскажите нам. Это может быть важно.
Боже, благослови инквизицию.
Мысль для ведьмы крамольная, но на его месте я бы уже разнесла тут все пополам и вдребезги, засыпала солью и забыла, как не было.
Анна сосредоточилась, возвращаясь в памяти к тому дню.
— Да вы знаете, я уже и не помню, если честно, с чего вдруг. Он тогда нервный был несколько дней, с ним такое бывало, но проходило всегда потом. Мы в такие периоды ссорились часто, потому что он заводился из-за ерунды. Вот и в тот раз — поссорились, и вот в один момент все было как всегда, обычная ссора, и вдруг — раз, и он уже схватил топор и наседает, и глаза у него страшные…
— Аня, а вы можете выделить момент, который стал спусковым курком? Что-то, что его спровоцировало?
— Нет, я не знаю, — грустно покачала головой она. —
— Понятно, — вздохнул Макс. — Большое спасибо. Вы нам очень помогли.
— И по поводу Елены Сергеевны, — встряла, не выдержав, я. — Найдите хорошего психотерапевта, Аня!
— Для мамы?
— Для себя!
— Добрый день, Светлана Юрьевна.
Последний визит у нас на сегодня был к семейству Больц.
Светлана Больц меня опознала моментально, не только как сестру-ведьму, но и как конкретную личность, и посматривала с опаской.
К Максу отнеслась куда спокойней. Равнодушнее, я бы сказала.
А меня — побаивалась. То ли бабушкина слава для нее все еще гремела громко, то ли у меня нервная система искрила уже ощутимо даже на расстоянии, но когда Макс увел мать семейства на кухню, подальше от любопытных детских ушей, я за ними не пошла.
Квартира у матери с тремя детьми была крохотная — однокомнатная. На стенах много семейных фотографий — и везде они счастливые, улыбающиеся. Вот только снимки все старые — на всех присутствует отец семейства. Ради интереса поискала что-то более-менее свежее — не нашла.
Дети Больц оказались дома. Двое младших, мальчик и девочка, сидели на диване, с любопытством тараща на незнакомую тетю огромные глаза, а старшая, худая, вся какая-то полупрозрачная, сидела за столом, уткнувшись в компьютер.
Досье, которое Максу собрали на Светлану Больц в Ордене, я пролистала в машине и из него знала, что женщина работает на трех работах. Но после визита в больницу какого-нибудь достатка я уже не ждала.
Но и такого не ожидала. Ну не голодают же они?
— Ты Дина? Привет.
Я подсела к старшей. Она дернула худым плечом, но я это проигнорировала.
Одного вскользь брошенного взгляда хватило, чтобы определить: передо мной инициированная ведьма, не из самых сильных, но и не пшик — честная тройка.
Замершая спина, прут позвоночника. Напряжение во всей позе, тронь — зазвенит.
— А я — Ксения Егоровна, — сообщила я, игнорируя то безмолвное «Проваливай!», о котором кричал ее язык тела.
«Как по недрам каменным вода течет,
Точит-точит вода себе путь в земле…»
— Дин, ты у папы часто бываешь?
Худые лопатки вздрагнули, словно я вогнала между них стрелу. Болезненное, надломленное ощущение.
— Как получается. Я работаю!
— Что доктора вам говорят? Что ты сама об этом думаешь?