Острая нить
Шрифт:
— Спасибо, дружище! — Я горячо пожала ему руку. — Извини, спешим — донесешь сам?
— Донесу, — буркнул парень, видимо, не очень-то понимая, почему ни с того ни с сего позволил какой-то незнакомой бабе улететь на своем аппарате, и пошел к крылатому любимцу, стоявшему неподалеку.
— Большое спасибо! — крикнула я ему в спину, забралась в кабину к своим мужикам, Володя посигналил, и мы поехали.
На ходу они мне объяснили, что происходило, пока я обозревала окрестности с высоты птичьего полета.
— …Володька земляков тормознул, —
— А у тебя что? — заинтересованно откликнулся оказавшийся не у дел наш водитель.
— У меня чухонь, — ответил Алексей, доставая всем по рыбине.
Володя, придерживая руль, ловко начал было расправляться с сушеной рыбой, но вдруг тоскливо вздохнул:
— Эх, пивка бы!
— Но-но! Ты за рулем! — рассмеялся Алексей и покачал головой: — Быстро же мы привыкли к изобилию, да?.. Бывало, весь город объедешь и даже разливного пива не найдешь!
Мы жевали рыбу, запивали ее родниковой водой и болтали, а земляки-благодетели мчали наш грузовик к вожделенной мастерской.
…Через час-другой быстрой езды юный любитель пива с чухонью забеспокоился:
— Что это они без остановок шпарят? Размяться бы надо…
— Посигналь, — пожал плечами Лешка, доставая из бездонной сумки очередную рыбину.
Володя посигналил.
Экипаж «локомотива» нашего автопоезда не внял гудку своего пассажира-земляка.
Володя посигналил еще — с тем же успехом.
— Вот, блин! — ругнулся он. — Оглохли они там, что ли?
— Ты забыл, какой у них двигатель? Да еще нас волокут! — объяснил Алексей.
Владимир покраснел и сказал, не глядя в мою сторону:
— Ну, Леха, удружил ты своей рыбой… Сколько можно водищи-то хлестать! Отлить пора!
Мы с Алексеем невольно хмыкнули.
— Терпи, казак! — вздохнув, посоветовал своему юному другу умудренный опытом сотрудник охранного предприятия «Щит».
— Мог бы терпеть — молчал бы, — угрюмо буркнул наш водитель, упорно глядя прямо перед собой.
— Как же быть? — вслух задумался Алексей и, помолчав минутку, рубанул: — Ладно. Сейчас по-своему посигналю.
Я не поверила своим глазам: Лешка выставил в открытое окно дуло своего помпового ружья и шандарахнул — раз, другой.
Автопоезд покатил еще быстрее.
Володька, застыв лицом, вцепился в руль обеими руками…
…Его мучения окончились минут через пятнадцать, когда мы подъехали к какой-то обшарпанной мастерской. Наш несчастный шофер еще на ходу выскочил из машины и помчался к ближайшим кустам.
Экипаж грузовика-буксировщика в составе двух деревенского вида мужичков начал расстыковывать сцепку.
Алексей, поблагодарив их за помощь, поинтересовался:
— Мы вам гудели — не слышали?
— Не-а, — качнул головой тот, что стоял
— И выстрелов не слышали?
— Ну! — чиркая спичкой, подтвердил Володькин знакомый. — Слышу: стреляют где-то сзади. Дай-ка, думаю, на всякий случай газку прибавлю… — Шофер затянулся.
— Это мы вам знак подать хотели. — Алексей в сердцах махнул рукой. — Володьке приспичило, чуть не умер парень!
— Н-ну н-надо же! — растягивая согласные, сокрушенно и степенно удивился наш собеседник.
Подошел счастливый Владимир. Земляки похлопали его по плечу, прося прощения, и оставили нас ремонтироваться, а сами умчались.
На наше счастье, ремонт оказался недолгим, и уже через час мы опять выехали на свою дорогу.
Володя гнал, наверстывая упущенное время, и опять начался «вибромассаж».
Когда «КамАЗ» на полном ходу «поймал» особенно глубокую рытвину, я вдруг задохнулась от боли.
В левый бок мне словно вонзилась ледяная игла.
Глава 6 Отсветы смерти
Папа долго уговаривал меня порулить. Я отказывалась: было страшно в первый раз садиться на водительское место…
Отец мечтал о машине полжизни, но купил, только получив наследство родителей. Белые «Жигули» пятой модели стали, как это бывает очень часто, его гордостью, его любовью… А я относилась к автомобилю утилитарно — капризная, шумная и вонючая железяка, которую следует терпеть лишь потому, что она позволяет быстро куда-нибудь добраться. Это потом к основной функции самоходных телег в моих глазах добавились вопросы престижа, эстетики, материальной ценности… А тогда, в детстве, я просто видела, как папа дорожит своим приобретением, как сокрушается, прозевав кочку или неудачно переключив скорость, как злится, когда кто-то нарушает правила.
И я больше боялась не встречных машин, а рытвин на дороге. Каждую «пойманную» мной ямку он комментировал горестным возгласом. Я очень хорошо его понимала, но, согласитесь, реагировать и на дорогу, и на отца-пассажира — занятие, как говорила одна историческая личность, архисложное, особенно для юного создания.
Первое, чему я научилась, — жать на газ. Машина легко набирала скорость, а я поначалу этой скорости не чувствовала и не ведала страха. Точно так же потом шло дело при освоении дельтаплана: первый страх я начала ощущать года через два после начала полетов.
Словом, «Жигули» резво мчались вперед по пустынной дороге, а я путалась в педалях сцепления и тормоза, все время забывая, когда и как надо переключаться на другую передачу. У меня получалось что-то одно: либо я следила за скоростью и правильно переходила с низшей передачи на высшую и обратно, либо аккуратно объезжала выбоины. На все сразу внимания не хватало, хоть тресни.
В общем, водить машину толком я тогда так и не научилась. Ямка, в которую угодил теперь наш «КамАЗ», напомнила давнишние уроки вождения…