Остроги. Пси-Войны
Шрифт:
— Чего ж не бахнуть? Я его любил так же, как ты. Даже сильнее. — Гурбан подмигнул новому предводителю банды.
Тот мерзко хихикнул и вытащил из-под чёрной кожанки флягу, обшитую зелёным брезентом. Гурбан нащупал в своём рюкзаке кружку, Жирик в неё изрядно плеснул, выпил половину, передал Гурбану, а уж тот на слёзы не оставил.
— Пусть будет без слизней ему земля. Всё ж своеобразный мужчина нас покинул, харизматичный даже… — начал было долговязый, но Гурбан его перебил.
— Это уж да, — согласился он. — Харизмы у него
— А то, — уныло подтвердил Жирик, не чуя подвоха. От выпитого его вмиг развезло.
— А у тебя? Ты-то ведь мужик хозяйственный, куда там Чёрному?!
— Я?! — От удивления Жирик аж вытянул шею, ещё больше став похожим на млекопитающее из Намибии. — А то. В нашем обществе, как было батюшкой Чёрным заведено, так и поныне…
— То есть патронами ты богат? — Гурбан начал терять терпение.
— Конечно. Ещё по одной?
— Не откажусь. И от патронов тоже. У меня, видишь ли, проблема: боеприпасы на исходе.
— Ух, хорошо пошла! — Жирик прижал рукав куртки к носу и втянул воздух. Глаза его посоловели, на лице появилась счастливая улыбка. — Да что ты, Гурбан, за человек такой? Мы воевали вместе, теперь вместе работать будем, жить душа в душу, а ты всё подвоха ищешь, капканы расставляешь? Ты за джипом едешь, да?! Наказать водилу и его команду хочешь?!
— Ну. — Гурбан выпил, не отрывая взгляда от покрасневшей рожи собеседника.
— Не нукай! — пожурил тот пальцем Гурбана. — Мне для хорошего дела боеприпасов не жаль. Для друга! И никогда не было жаль. И никогда не будет. И не будем. И… — Он пошатнулся, едва не упал, но от помощи чистильщика отмахнулся. — Эй, братва! «Маслят» сюда под «калаши», калибр этот… как его… Живо!
И менее чем за полминуты Гурбан стал счастливым обладателем рюкзака, набитого патронами. И всё бы хорошо, но как-то слишком уж быстро Жирик опьянел. Хотя… Мало ли, организм у него слабый, вон какой худой, да и не пил с ним Гурбан раньше, так что всякое возможно.
— Слышь, Жирик, а как у тебя с горючкой?
— Не борзей!
— Понял, спасибо. — Гурбан примирительно выставил перед грудью ладони.
И тут сзади захрипели:
— Слышь, пахан, тут слушок был…
— Чего тебе, Борис? — Жирик сразу как-то подобрался весь, рывком снял с себя очки. — Витёк, ты что-то хотел?
Гурбан даже и не подумал оборачиваться — много чести для всякой швали. К тому же, Маевский очень внимательно наблюдал в оптику СВД за любым, кто мог бы угрожать командиру. Так что повода для волнения нет. По крайней мере, Гурбану очень хотелось в это верить.
Опять хрипло, но уже другим голосом:
— Народ говорит, мужик этот со своей тёлкой и братвой за джипом едет. А у нас с братом интерес там особый. Задолжал нам толстый один, чурка носатый… Отпусти нас, пахан, с мужиком этим. Мы б ему в помощь будем, нам, калужским, за брата отомстить очень в масть.
— Ну-у… —
— Пахан, ты ж справедливый, не баклан какой. Не зря мы тебя на сходняке избрали…
Из услышанного Гурбан понял, что некие Борис и Витёк видели, как носатый толстяк из «Хаммера» прикончил их родственника, и теперь они горят желанием надругаться над трупом убийцы. Что ж, похвальное желание. А главное — бойцов можно использовать по назначению.
— Бочка бензина. — Гурбан прищурился.
Жирик сделал удивлённое лицо:
— Что?
— Бочку бензина даёшь, да хорошего, девяносто пятого — и я беру твоих парней.
— О! — обрадовался главарь «чёрных». — За это и выпьем по третьей, как положено!
Гурбан даже не представлял тогда, какую ошибку совершил. А ведь мог бы догадаться, взглянув на приданное подразделение. У него ж все люди проверенные, идейные. А тут — двое братьев-зэков, до Псидемии не единожды отдыхавших в исправительных учреждениях.
— Ну, будем знакомиться? — Он протянул руку первым. Так ведь положено — старший младшему выказывает расположение. Но ответной ладони не дождался.
— Нам мотоциклы забрать надо. — «Чёрные» неспешно двинули к армаде.
— Ишь какие щеглы… — пробормотал Гурбан. — Ничего, обломаем.
И уже громче крикнул:
— Заодно бензин захватите! По бочке на брата!
…Стоило только чистильщикам отъехать от каравана, как пьяная дурь слетела с лица Жирика. Прищурившись, он посмотрел вслед Гурбану:
— Ну, ладно, твоими руками жар загребём. А Петрушевич со мной рассчитается, а не с тобой.
Белгород пылал.
Пожар перекинулся с производственных цехов на «жилую» часть города. Над землёй и асфальтом клубился дым. С грохотом, в фонтане искр до небес обрушивались дома, порождая облака пыли. Жарко было вокруг и душно, будто не сентябрь на дворе, а июль!..
По улицам мчали, повязав на лица мокрые тряпки. Пожары в новом дивном мире были делом обычным, житейским. Гурбан, к примеру, на такой случай таскал с собой горнолыжные очки «Alpina» с желтоватым стеклом сразу на оба глаза без перемычки. Много лет назад он выменял их в остроге на десяток книг из чудом уцелевшей школьной библиотеки. Кто ж знал, что харьковчане так накинуться на Гоголя и Коцюбинского? Гурбан запретил бы тогда использовать макулатуру для растопки.
Чтобы защитить глаза от едкого дыма, Ксю нацепила на личико маску для ныряния, причём не какую-нибудь фирменную, а дешёвую китайскую, резинка на затылке вот-вот порвётся, стекло изнутри запотевает. Но для того, чтобы проскочить через город, и этого хватит.
Остальные пользовались кто чем. У Фазы — слесарные очки из прозрачного пластика, чем-то очень — очень! — отдалённо напоминавшие горнолыжные. Братья-зэки натянули на рожи чёрные банданы с черепами, а вот глаза не прикрыли, но это их проблема…