Остроумие мир. Энциклопедия
Шрифт:
Александр Иванович прочел доверенность и сделал грубое замечание:
— А имя ваше где же? Вы знаете, чай, что овца без имени баран.
— Да, я это знаю, — вспыхнул оскорбленный адвокат, — и знаю также, что и судья без вежливости болван.
— Вот это ловко! И в рифму! — воскликнул, хохоча, Трофимов. — Хвалю и не обижаюсь. Господин поверенный, продолжайте ваше дело.
И дело продолжалось так, как будто у него никогда и не было вступительного и столь необычайного «обмена мыслей».
* * *
Судился
— Да, господин адвокат, — обратился Александр Иванович к обвиняемому, — со своими блестящими способностями вы пойдете далеко-далеко… Вы не жнете и не сеете, а живете, как древние евреи жили: с разовой мечтой об… об манне…
* * *
Судился какой-то интеллигент за драку. Его спрашивает Трофимов:
— За что вы ударили господина Н.?
— За то, что он обижал моего друга, за которого я считал необходимым постоять.
— Это похвально! — одобрил судья. — Но за этого же друга теперь вам придется посидеть.
* * *
Другой «адвокатик», обеляя бесчинного богатого купца, попавшегося в драке с буфетчиком, называет своего клиента из почтения не иначе как подобострастным «они-с».
Трофимов долго слушает его с усмешкою и наконец прерывает:
— Да что вы мне все про анис да анис толкуете! Тут, батюшка, не анисом пахнет, а кутузкой!
* * *
Некий Прохоров жаловался на некую Боброву, обвиняя ее в нанесении побоев.
— Как было дело? — спрашивает у него Трофимов.
— Иду это я мимо ее дома и думаю: не зайти ли к ней по старому знакомству? И зашел. Гляжу: голова у нее повязана платком.
— Мигрень у меня была, — замечает обвиняемая.
— Осведомился я о здоровье и советую ей: вы бы, говорю, уксусом полотенце намочили бы и забинтовали бы голову. А она вдруг как размахнется — да и бац мне по уху!
— За что же? — удивился судья.
— За совет, должно быть.
— Вперед будете умнее! Она ведь не просила вашего совета?
— Не просила, но я хотел облегчить ее страдания и по доброте душевной дал ей верное средство.
— Господин судья, — говорит в свое оправдание Боброва, — когда у меня разыгрывается мигрень, так я очень нервной становлюсь.
Трофимов спрашивает у ней:
— Вы хорошо знаете Прохорова?
— Раза два с ним встречалась…
— А в гости к себе его приглашали?
— Нет, он сам пришел.
Судья говорит внушительно обвинителю:
— Являясь без приглашения в чужую квартиру, вы не могли рассчитывать на радушное гостеприимство…
— Но ведь нельзя же ни с того ни с сего драться, как это делает Боброва?
— Прежде всего, не следует туда идти, куда не приглашают.
Вызывается свидетельница, жилица Бобровой.
— Что знаете по этому делу?
— Приходит
— Ага! — перебивает судья свидетельницу. — Значит, он сам напрашивался на то, чтоб его ударили?
— Сам, сам! — заявляет Боброва.
Трофимов; решает дело:
«…Боброву считать по суду оправданной, потому что Прохоров побит ею по его настоянию. Из свидетельских показаний выяснилось, что он заявлял категорическое желание «попробовать» кулаков Бобровой…»
* * *
Как-то раз, в одном процессе, Трофимов ядовито уязвил адвоката.
Тот во время перерыва стал ходить по залу и, как бы ни к кому не обращаясь, произносить вслух самые нелестные эпитеты по адресу Трофимова, дабы их в то же время слышала публика.
— Про кого-то вы говорите? — спросил тот сурово.
— Вам какое дело?
— Но, по крайней мере, с кем?
— Опять не ваше дело. Сам с собою говорю.
— Охота же вам со всяким дураком болтать, — отчеканил Трофимов и вышел.
* * *
Какой-то мозольный оператор, немец, предъявил иск к сапожнику, и тоже немцу, в; 15 рублей за убытки.
Дело заключалось в том, что сапожник сделал по заказу мозольному оператору пару сапог до того узких, что тот натер себе ногу и два дня не мог из-за этого выходить из дому, вследствие чего он и просил взыскать с сапожника 15 рублей убытков.
Сапожник же подал встречный иск, требуя, в свою очередь, с мозольного оператора десять рублей за сапоги.
— Я завеем не понимай! — воскликнул оператор на суде. — Я на вас посылай сапог, а вы не взял его…
— Я не взял оттого, что ви зарезал мой сапоги и с ножницами, — ответил сапожник.
Трофимов их перебил:
— Я вижу, господа, что вы оба взялись не за свое дело: вы сапожник и, вместо того чтобы делать сапоги, делаете мозоли вашим заказчикам, а вы мозольный оператор и, вместо того чтобы резать мозоли, режете сапоги, за которые еще не уплатили денег.
И затем постановил: взыскать с мозольного оператора десять рублей в пользу сапожника.
* * *
Во время одного из заседаний какой-то мужичок, сидя на второй скамейке, заснул. Храп раздался по всей камере.
— Эй, почтенный! — крикнул Трофимов. — Вставай.
Один из слушателей, рядом сидевший с мужиком, двинул его в бок.
— А-ась? — произнес мужик, очнувшись.
— Полно спать-то, — говорит судья, — ведь ты не в итальянской опере.