Остроумие мир. Энциклопедия
Шрифт:
* * *
Повар князя Н. обвинял лавочника в продаже недоброкачественного товара. 1
— Такую он курицу мне прислал, — докладывал повар судье, — что я чуть места не лишился.
— Что же она, тухлая?
— Совсем!
— Так вы бы ее отправили в лавку обратно?
— Конечно, отправил бы, но как на грех зашел в кухню барин в то время, когда ее только что принесли. Увидал он эту тухлую курицу и начал меня бранить: «Э, так вот ты, говорит, чем меня кормишь?»
* * *
Трофимов обращается к лавочнику:
— Как
* * *
Разбиралось у Александра Ивановича довольно громкое дело картежников приказчичьего клуба И., К. и М., обвинявших старшину этого клуба О. за то, что он их заподозрил в шулерстве, из-за чего им запретили вход в клуб.
Один из свидетелей показал, что он сам видел, как они втроем играли в макао заодно против какого-то «пижона».
— Не заметили ли вы какой-нибудь особенности их игры? — спросил судья у свидетеля.
— Особенность, на которой их изловили, была следующая: когда «пижон» снял карты, я отлично видел, что туз бубен был внизу, а между тем туз бубен оказался в картах господина И., и образовалось таким образом у него девять очков.
— Да ведь в макао играют в две колоды, следовательно, там должны быть два бубновых туза? — спросил Трофимов.
— Один бубновый туз давно уже вышел, — заметил свидетель.
— Вот видите, господа, — обратился Трофимов к картежникам, — нельзя так неосторожно обращаться с картами… Ведь этак, пожалуй, бубновый туз может из колоды очутиться прямо на спине у банкомета.
* * *
Разбирает Трофимов дело по обвинению кучера Ежова в неосторожной езде.
— Ну что, Ежов, виноваты? — спрашивает судья.
Чтобы придать себе некоторое значение, Ежов торжественно заявляет:
— Господин судья, я кучер санкт-петербургского обер-полицеймейстера.
— Очень приятно познакомиться, а я— мировой судья 13-го участка.
* * *
Александр Иванович собирался выйти из канцелярии в камеру и начать разбор дела, как к нему подскакивает какой-то частный поверенный.
— Господин судья, будьте так добры: разберите дело Подметкина и Оглоблевой первым!..
— Что ж это вы так торопитесь?
— Ах, да это такое несчастное дело!.. Я не рад, что и взялся-то за него… То одна сторона откладывает, то другая… Семь месяцев тянется, а все не может разрешиться.
— Какой же вы, однако, нетерпеливый!.. Ну, отчего бы не подождать еще два месяца?..
— Зачем-с? — удивленно вытягивает физиономию адвокат.
— А затем, что девять месяцев — как раз срок правильного разрешения от бремени.
* * *
Швейцар тульского поземельного банка Дмитриев взыскивал с подрядчика Вейера 18 рублей убытков. Обстоятельство дела заключалось в том, что рабочие Вейера несли однажды по лестнице, ведущей в тульский банк, большой деревянный ящик с различными механическими предметами. Швейцар, растворив широкие
* * *
При разборе дела Трофимов спрашивает истца:
— Директору банка о вычете из своего жалованья вы не говорили?
— Говорил-с, только они этого во внимание не принимают. Нам, говорят, не из чего платить убытки за других.
— Да ведь ящик-то для них несли?
— Для них, а все же они на себя не принимают убытка…
— Вы сколько получаете жалованья?
— Восемь рублей.
— Немного! Ну а директор банка сколько получает?
— Да сказывают, будто двенадцать тысяч в год.
— Да, вы намного меньше его получаете, и за это придется платить вам.
— Нельзя ли как-нибудь, господин судья…
— Нельзя-с, — перебивает его Трофимов, — я не виноват, что вы не директор банка.
— А как насчет Вейера?
— Э, голубчик, банковским директорам и веера не нужно, потому что их совесть не требует того, чтобы ее прикрывали.
* * *
Какая-то невзрачная личность обвиняла какого-то господина Каплуна в оскорблении.
— Сильно Каплун вас обидел? — спрашивает Трофимов у обвинителя.
— Страсть как! А самое главное — совсем понапрасну… Уж вы его, господин судья, по закону…
— Не беспокойтесь, — говорит мировой, — этот Каплун запоет у меня петухом!
И затем за неявкою ответчика постановил заочный приговор, которым присудил Каплуна к аресту.
* * *
Разбиралось такое дело.
В дождливую погоду какой-то господин в чиновничьей фуражке кричал изо всех сил кондуктору дилижанса:
— Стой! Стой!
Дремавший в это время на козлах своей пролетки извозчик тоже крикнул с очевидной насмешкой:
— Остановись, курятник! Прими к себе мокрую курицу!
Чиновник обиделся, ударил извозчика палкой по спине и привлек его еще к суду за оскорбление.
Трофимов спрашивает чиновника:
— Вы за что, собственно, обиделись на извозчика?
— За его фразу «мокрая курица».
— Первая половина этой фразы совершенно правильна: тогда был проливной дождь, а у вас в руках была палка, а не зонтик. Следовательно, вы были мокры. За слово «курица» я бы, пожалуй, его наказал, но так как вы дрались на улице совсем не как мокрая курица, а как разъяренный петух, то я его наказанию за это не подвергаю, а вас штрафую на три рубля за драку в публичном месте.