Остроумие мир. Энциклопедия
Шрифт:
— Никак нет-с, ваше высочество, вы еще не готовы. Осмеливаюсь еще раз поставить вам на вид, что я, по условиям нашего пари, должен нести вас и больше ничего!
— Значит, мне придется снять и жилет, и галстук, и белье, и…
— Непременно, ваше высочество.
Понятно, что при таком толковании условий, которое, однако же, нельзя было не признать правильным, пари выиграл Бруммель.
* * *
Английский врач Абернети был мрачен, суров, а главное, ужасно молчалив и ценил в людях лаконизм превыше всех других добродетелей. Одна дама,
— Царапина? — спрашивает врач.
— Укус.
— Кошка?
— Собака.
— Сегодня?
— Вчера.
— Болит?
— Нет.
Доктор пришел в такой восторг от этой пациентки, что почти обнял ее.
Он не любил также, когда его беспокоили по ночам. Один раз он только что вернулся с ночного визита и улегся в постель, как опять раздался звонок и чей-то встревоженный голос требовал немедленно доктора.
— Что случилось? — крикнул рассерженный Абернети.
— Доктор, ради Бога поспешите, мой сын проглотил мышь, помогите!..
— Ну так дайте ему проглотить кошку и оставьте меня в покое!
* * *
Лорд Честерфилд сохранил свойственные ему от природы веселость и шутливость почти до самого смертного часа. За несколько дней до смерти он кое-как собрался с силами и сделал небольшую прогулку в экипаже.
— Вы прокатились по свежему воздуху, милорд? — спросил его кто-то, когда он возвратился с прогулки.
— Нет, это я уже приступил к репетициям моих похорон, — отвечал шутливый лорд.
* * *
Однажды перед папою Бенедиктом XIV предстал какой-то монах и, заливаясь слезами, долго не мог вымолвить ни слова.
— В чем дело? — спросил его папа.
— Мне было откровение, — сообщил монах, рыдая, — что народился Антихрист.
— Сколько же ему теперь лет?
— Года три или четыре.
— Так чего же ты плачешь? Покуда он вырастет, мы с тобой умрем. Ведь не нам с ним возиться!
* * *
Папе Клименту XIV его садовник преподнес корзину с роскошными плодами. Папа понимал, что садовник ожидал вознаграждение, вынул из кармана пук индульгенций (отпущение грехов умирающему) и сказал ему:
— Твое внимание ко мне заслуживает награды. Вот тебе награда, самая ценная для человека; с этим ты умрешь как подобает.
— Ваше святейшество, — ответил ему садовник, — чтобы умереть как подобает, надо жить как подобает. Будьте милостивы, возьмите обратно половину этих индульгенций и вместо них выдайте мне то, что они стоят. На эту половину я, стало быть, буду как подобает жить, а с этою половиной как подобает скончаюсь.
* * *
Про того же папу рассказывают, что на вопрос одной дамы, не опасается ли он излишней болтливости со стороны своих секретарей, он отвечал: «О нет, сударыня, они у меня скромные и никогда не выдадут моих тайн, хотя у меня их три», — и при этом он показал ей три пальца своей
* * *
Знаменитый романист Чарльз Диккенс беседовал у себя на даче с одним из друзей, человеком весьма положительным. Суровый враг всякой фантазии, этот господин громил поэзию и особенно нападал на детские сказки.
— Никогда, — говорил он, — не следует детям рассказывать никаких чудесных историй; надо, чтобы они вступали в жизнь свободными от всяких предрассудков!
Диккенс ничего не говорил, только улыбался. В это время в окно влетела бабочка с прелестными пестрыми крылышками. Диккенс поймал ее и стер пальцем цветную пыльцу, из которой состояли узоры на ее крылышках
— О, какой же вы варвар, мой друг! — воскликнул его собеседник. — Зачем вы это сделали?
— Следуя вашему мнению, — отвечал Диккенс. — Я освободил насекомое от бесполезного украшения, которое ему только мешает летать.
* * *
Свирепый английский судья Джеффрис однажды, подняв трость, указывал на человека, который в то время сидел перед ним на скамье подсудимых, и при этом говорил:
— У конца моей трости сидит бестия и каналья, каких свет не производил.
— У которого же конца, милорд? — спросил подсудимый, человек не робкого десятка.
* * *
У принца Гастона Орлеанского борода была яркого рыжего цвета. Будучи однажды у себя в имении, он увидал какого-то человека, у которого совсем не было бороды, не росла, и это придавало его физиономии очень смешной «бабий» облик. Принц подтрунивал над ним и все приставал к нему с вопросом, отчего у него нет бороды.
— Я вам объясню, ваша светлость. Видите, когда Господь Бог раздавал людям бороды, то я запоздал, и когда явился, то оставались уже только одни рыжие бороды; ну, я и подумал: пусть уж лучше я совсем останусь без бороды, чем у меня будет рыжая.
* * *
Известный английский литератор Юнг был хороший музыкант. Однажды он отправился из Лондона по Темзе на лодке в компании с несколькими дамами, которых ему надо было проводить. Дорогой, для услаждения своих спутниц, он начал играть на флейте. Скоро их лодку догнала другая, на которой было несколько молодых офицеров. Юнг, поиграв некоторое время, спрятал флейту в карман.
— Отчего вы перестали играть? — спросил его один из офицеров.
— По той же причине, по какой начал играть, — хладнокровно ответил Юнг.
— Но по какой же именно?
— Такова моя добрая воля.
— А моя добрая воля такова, чтоб вы сейчас же вновь начали играть! — крикнул ему офицер. — А если не будете играть, я швырну вас в Темзу!
Ссора чрезвычайно напугала дам. Чтобы положить ей мирный конец, Юнг покорился, вынул флейту и заиграл. Офицеры успокоились.
Когда прибыли, куда было надо, Юнг высадил дам. Офицеры вышли там же, и Юнг сейчас же, простившись с дамами, догнал их, остановил своего обидчика и затем очень спокойно и решительно сказал ему: