Остров Аграфены
Шрифт:
– Спасибо большое, товарищ Сёмин, должно хватить.
– Ну, а если одной шаманки покажется мало, – найдём вам ещё кого-нибудь в другом месте… Вопросы есть?
– Никак нет, товарищ капитан! – по-военному полушутя отрапортовал Андрэ, радуясь, что так хорошо складывается начало его путешествия.
Правда, милиционеры оказались неразговорчивыми и почти всю дорогу промолчали, видимо, им дали команду держать язык за зубами с иностранцем. Но Андрэ это не огорчило – ему было чем полюбоваться в заснеженной тайге и чем занять своё воображение, которое рисовало картины одна экзотичней другой. Подъезжая к стойбищу, Андрэ представлял, что сейчас навстречу выбегут рогатые олени с колокольцами и вывалит целое семейство разодетых в меха оленеводов во главе со
– Не бойся, хозяйка, – успокоил её сержант Спасский, – не за тобой приехали. Давай-ка, Юлтэк, принимай большого гостя. Да и нас с дороги чаем напои…
– Какого такого гостя? – не поняла ещё не пришедшая в себя девушка. То, что она ответила по-русски, удивило Андрэ, который специально вёз с собой несколько тунгусских и якутских словарей, чтобы общаться с местными жителями.
– Вот этого гостя, – показал на Андрэ сержант Спасский. И уточнил: – Французского. Товарища Андрэ Вели… Известного… – Он не сразу вспомнил и выговорил непривычное слово: – … мод… моде… модельера…
Второй милиционер тут же не больно по-русски, но со знанием дела пояснил:
– Тебя и твой олени на карточки снимать будет…
– Вот ещё!.. – фыркнула было девушка, но сдержалась и пригласила незваных гостей в своё жилище. – Заходите. Сейчас чайник поставлю.
Сидя в чуме, которую освещали лишь одинокая свеча на столе да отблески пламени раскалённой железной печурки, Андрэ, согревая руки кружкой с горячим чаем, исподволь рассматривал хозяйку стойбища. Она оказалась настоящей азиатской красавицей с большими миндалевидными глазами, очерченными тёмными бровями и полуприкрытыми густыми ресницами. Лицо девушки, будто выточенное из слоновой кости, было безупречно в каждой своей линии, а иссиня-чёрная толстенная коса свешивалась до пояса. Да и фигурка оказалась подстать – её не могли скрыть даже грубые стёганые штаны и мешковатый серый свитер, оказавшийся под заношенной шубейкой. «Эта красотка вполне могла бы стать неплохой манекенщицей, – невольно подумал Андрэ, – если её прилично одеть и причесать. Не у нас в Париже, где азиаток на подиуме не приветствуют, но, к примеру, в Гонконге или Сингапуре…» Его, конечно, огорчило, что девушка была одета в самый привычный и затрапезный советский наряд и мало походила на экзотическую таёжницу, а уж тем более – на шаманку. Единственное, что было на ней северное, – простые оленьи унты на ногах. Не радовало и почти пустое стойбище, с которого, как оказалось, неделю назад откочевал старший брат Юлтэк со своей женой и ребятишками. С ними на дальнее пастбище перебралась и младшая незамужняя сестра Юлтэк, жившая с ней в одном чуме. Правда, с десяток оленей, как сказала девушка, паслись где-то недалеко, и не стоило труда пригнать их на стойбище, но о массовых киносценах разряженных оленеводов Андрэ мог уже забыть… Да и, судя по всему, Юлтэк была не очень-то расположена к радушному приёму гостя, хотя милиционеры во время чаепития не раз напомнили, какого большого человека доверили ей товарищи Ежов и Сёмин, и какая высокая на ней лежит ответственность.
Когда милиционеры уехали, Юлтэк растопила печку в пустом чуме брата и предложила гостю в нём устроиться. Разобрав пожитки, Андрэ придвинул поближе к печи подстилку из оленьих шкур, разложил свой спальный мешок, забрался в него и, уставший от долгого дня, сразу провалился в сон.
Наутро его разбудили странные звуки, будто кто-то, двигаясь вокруг чума, с громким храпом выталкивал из себя воздух: «Хор…хор…хор…». Выбравшись из мешка и выглянув наружу, Андрэ увидел домашних оленей, которых уже успела пригнать на стойбище хозяйка. Они и издавали это странное хорканье, видимо, еще не отойдя от быстрого бега и бестолково суетясь на поляне у жилищ. Сама Юлтэк стояла возле красивого
– …не мой вид, – прочитала и продолжила вслух его мысль Юлтэк, даже не поворачиваясь. – Вы сильно разочарованы?..
– Нет, что вы!.. Вы такая красавица в любом наряде, – невольно попытался оправдаться Андрэ.
–…что могла бы даже работать манекенщицей в Гонконге, – опять подхватила она.
– О-о-откуда вы это знаете?.. Как вы это делаете?.. – протянул он, почувствовав, как по спине пробежал холодок.
– Но вы же в гости к шаманке приехали… Так что будьте поосторожней не только со словами, но и с мыслями, когда со мной рядом стоите! – Глянув на потрясённого и обескураженного француза, она неожиданно весело рассмеялась. А потом просто и безо всякой рисовки предложила: – Пойдём чай пить…
– Сейчас, – откликнулся едва пришедший в себя Андрэ, – я только прихвачу кое-что.
Он занырнул в свой чум и через пару минут ввалился в жилище Юлтэк, прижимая к груди целую охапку пакетов и банок с яркими иностранными этикетками. Она постаралась сделать вид, что не удивилась такому богатству и лишь заметила:
– Зачем же вы столько всего принесли…
– Это вам гостинцы из Парижа. Говорят, великим шаманкам надо подносить богатые дары, чтобы их задобрить, – наконец-то смог пошутить Андрэ.
– Я себя великой не считаю, – улыбнулась она в ответ, – поэтому можно обойтись и малым даром. Вам же ещё целую неделю тут жить и чем-то питаться.
– Не волнуйтесь, я парень запасливый, а если начну помирать от голода, буду по ночам потихоньку есть ваших оленей.
Юлтэк опять улыбнулась. Ей начинал нравиться этот немного смешной в своей пёстрой одежде, но открытый и, судя по всему, простой и добрый голубоглазый великан. Она присела к низкому столику, на который француз быстро расставил диковинные бумажные тарелки с щедро нарезанным сыром, колбасой, белым хлебом и другой городской едой. Такие яства жителям тайги удавалось попробовать не часто. А кое-что она вообще видела впервые.
Тем не менее, невольно отметил про себя Андрэ, хозяйка чума держалась с достоинством природной аристократки – она брала самые маленькие ломтики хлеба и поочерёдно подцепляла на кончик своего ножа не больше одного-двух кусочков с каждой из тарелок. А потом неторопливо допила свой чай и поблагодарила, блеснув колдовскими глазами:
– Спасибо, всё очень вкусно!
– На здоровье, – откликнулся Андрэ по русскому обычаю.
– Получилось, не вы у меня сегодня в гостях, а я у вас, – продолжила она. – Но я в долгу не останусь. Сегодня будем есть ваши гостинцы, а завтра я забью оленя…
– А не жалко из-за меня?
– Не жалко. Это наш обычай. Когда приезжает дальний гость, мы обязательно забиваем оленя. Должны же вы хотя бы попробовать нашу еду, раз уж со старой шаманкой и манекенщицей не повезло…
Чуть лукавая улыбка расцвела на её губах, а Андрэ невольно покраснел, подумав, что с манекенщицей-то ему как раз очень повезло. Кажется, он уже больше не жалел, что пробудет целую неделю на стойбище лишь вдвоём с Юлтэк. Ну, а съёмки оленеводов в костюмах можно будет, в конце концов, сделать в каком-нибудь другом месте, как заметил начальник НКВД…
Но, естественно, заговорил Андрэ не об этом, а о том, где и как молодая таёжница научилась так хорошо говорить на русском языке.
– Советская власть выучила, – ответила Юлтэк, – мы в детстве каждую зиму в школьном интернате в райцентре жили, к родителям нас только на лето отпускали. Вот и научилась… А вы откуда русский язык знаете, если вы француз?
– Во Франции много бывших русских, мои родители тоже из них. После революции уехали, а я уже там родился. Собственно, и назвали-то меня поначалу Андреем, а уж потом переделали на французский лад в Андрэ. И фамилия Вели – тоже от нашей русской – Великановы… Но только вы не выдавайте мои парижские тайны чекистам, – он шутливо изобразил испуг, приподняв вверх руки.