Остров Бешенного
Шрифт:
– Сложно это: много времени прошло, тем более что тогда этим занимался специальный отдел КГБ, но попробую...
После Савелия Богомолов опросил еще личного секретаря Велихова и трех его телохранителей, но они отсутствовали в момент смерти патрона и ничего путного сказать не могли, что и было отмечено Богомоловым в своем отчете Кремлю.
Проблем с изъятием мобильника никаких не было: не вдаваясь в подробности, Константин Иванович дал прослушать запись, сделанную во время опроса всех свидетелей, Майклу, потом попросил изъять злополучный мобильник из вещей Велихова для возврата его Савелию.
Богомолов не стал использовать все десять суток, отпущенные ему на пребывание в Нью-Йорке: погуляв пару дней по городу, он закатил шикарный прощальный ужин в одном из самых фешенебельных ресторанов на Бродвее "за счет российского правительства", на который пригласил всех, с кем познакомился на свадьбе, и на следующий день улетел в Москву...
Глава VII
Разговоры по душам
Как мы помним, Савелий знал от Виктора Джеймса, несколько нарушившего ради своего спасителя тайну следствия, о том, какие показания дал Александр Позин, и без труда догадался, какие того мучают мысли и сомнения. Не то чтобы Бешеный испытывал угрызения совести - ведь по большому счету он был прав, выполняя свой долг перед Космосом, наделившим его одновременно функциями Судьи и Палача.
Однако он все-таки ощущал некоторое беспокойство, причем вовсе не за себя лично - показания Позина не бросили на Бешеного и тени подозрений, и завершенное следствие ему ничем не грозило. Савелий был озабочен душевным состоянием Позина, который, судя по словам Богомолова, мог винить себя как невольного убийцу своего хорошего знакомого.
В тот момент, когда Савелий просил Позина передать Велихову мобильный телефон, Бешеного посетила шальная мысль, а не пригласить ли Позина на свадьбу, но он воздержался потому, что на свадьбу должны были прийти только близкие, давно знакомые люди, а Позин был чужой. Чужой? Конечно, Савелий не мог воспринимать его как близкого приятеля, но Судьбе было угодно связать их жизненные пути тугим узлом смерти, и Савелий остро ощутил свою ответственность за этого человека, невольно ставшего орудием справедливого возмездия.
Савелий видел свой человеческий долг в том, чтобы поддержать Позина, по возможности максимально развеять все его сомнения, - ведь тот в любом случае был ни в чем не виноват. Одним словом, их доверительная беседа была Савелию необходима.
И буквально за пару дней до отлета в Никарагуа Савелий часов в десять утра явился в отель "Уэстбери". Позин еще спал, Савелий позвонил в его номер от портье, как это принято на Западе. Спросонья Позин не сразу понял, кто его тревожит в столь ранний час, но потом как будто даже обрадовался.
– Если вы не очень торопитесь, подождите меня в холле - я только умоюсь, сказал он.
В кафетерии гостиницы они выпили по две чашки кофе, но это место как-то не располагало к доверительному разговору. Савелий было уже собирался предложить прогулку по Центральному парку, как Позин спросил:
– У вас есть несколько часов?
– Естественно.
– В таком случае приглашаю вас отобедать в одном довольно
Савелий охотно согласился. Позин от портье позвонил приятелю и предупредил о своем скором прибытии.
Когда они сели в такси, Савелий спросил:
– Этот ресторан далеко?
– На Брайтон-Бич... Очень уютное заведение, а кухня, должен сказать, несмотря на то что все там возглавляет мой одноклассник, просто шикарная. Позин не заметил, как перешел на одесско-еврейский акцент.
– Ваш приятель что, из Одессы?– поинтересовался Савелий.
– Из Одессы?– Позин взглянул на Савелия, как бы пытаясь вникнуть в смысл сказанного.– Он просто еврей, - ответил Александр таким тоном, словно говорил, что быть одесситом и быть евреем почти одно и то же...
Толстый Марик, приятель Позина, уже топтался у входа, нетерпеливо дожидаясь, когда они подъедут.
– Шура, дорогой мой, как же я рад тебя видеть!– воскликнул он, облапив Позина своими мясистыми руками, после чего принялся лобызать его: создавалось впечатление, что они не виделись много лет.
– Погоди, Марик, я ж совсем другой ориентации, - шутливо отбивался Позин.
– Ничего, потерпишь, не так часто встречаются одноклассники, проживая в разных странах.– Казалось, еще секунда - и он расплачется.
– Позволь тебе представить моего приятеля, Сергея Мануйлова, он, между прочим, тоже из Москвы.
– Очень рад знакомству, - обхватив обеими руками руку Савелия, тот несколько минут тряс ее.– Очень, очень рад соотечественнику...– и вдруг, безо всякого перехода, повернулся к Позину и запричитал: - Бедный Аркадий Романович! Как же ему не повезло! А такой еще совсем молодой! А какая голова! А какой темперамент! Пятеро детишек остались сиротами! А ты когда его в последний раз видел, Шурик? Ты помнишь, как ты тогда от меня прямо к нему поехал и для меня его планы выяснял?
– Видел я его минут за десять до смерти.
– Ну, расскажи, расскажи поподробнее, - толстый Марик был безумно любопытен, тем более тогда, когда это касалось известных всему миру людей, как он выглядел? Нездоровым? Усталым? Таки что с ним стряслось?
Информация, полученная от человека, который практически присутствовал при смерти Велихова, наверняка должна была поднять репутацию толстого Марика в "местечке Брайтон-Бич".
– Выглядел он как обычно, был оживлен. Американские врачи поставили диагноз - кровоизлияние в мозг, а к каким выводам придет следствие, я сказать не могу.
– А что, разве было следствие?
– А ты как думал? Из Москвы даже специально прилетел генерал ФСБ.
– Значит, Лубянка что-то подозревает?
– Лубянки, как ты ее знаешь, давно нет, как и КГБ, - спокойно пояснил Позин.
– Не важно, как они сейчас называются, - отмахнулся Марик.– Скажем так: они подозревают что-то неладное?
– Служба у них такая, чтобы подозревать.
– А ты сам, Шурик, что думаешь?
– Мой милый Марик, как говорили на родине твоей покойной бабушки в старой Одессе: "А я знаю? Я что, доктор?"