Остров бесконечной любви
Шрифт:
– Ты столько трудился…
– Завтра распродам то, что смогу. С этими деньгами переберемся к дядюшке, он меня сколько раз звал. – И, уверенный в том, что домовой занят крушением утвари и ничего не услышит, добавил: – Теперь этот Мартинико у меня попляшет.
Пена и дым
Море наползало на берег, оставляя на песке груз водорослей и целуя пятки мальчишкам, спящим у кромки прибоя. А потом отступало осторожной кошкой, чтобы подготовиться к новой яростной атаке.
– Нет, я больше не возвращалась, –
– Почему?
– Слишком много воспоминаний.
– Воспоминания есть у всех.
– Но не такие кошмарные, как мои.
Солнце на Южном пляже клонилось к закату, и юные загорелые тела в едином порыве меняли свои повседневные наряды на другие, более подходящие к сюрпризам городской ночи. Девушки провели у моря несколько часов и уже успели обсудить все общие воспоминания, связывавшие их с островом, – но только не те, которые у каждой были свои. Сесилия делала попытки, но ее подруга в ответ замыкалась в странном молчании.
– Это все из-за того дома-призрака? – предположила Сесилия.
– В смысле?
– Ты не хочешь возвращаться на Кубу из-за того дома, о котором мне рассказывала.
Гея кивнула.
– У меня есть своя теория, – помолчав, прошептала она. – Я думаю, такие жилища, меняющие месторасположение или облик, – это души определенных мест.
– А если по округе таких шастает два или три? – спросила Сесилия. – Все это души одного и того же города?
– У места может быть больше одной души. Места – они как люди. У них много лиц.
– Честно говоря, никогда раньше не слышала о домах, которые вот так изменяются.
– Я тоже, но уверяю тебя: в Гаване есть здание, которое меняется всякий раз, как ты в него попадаешь, а теперь в Майами завелось другое, которое гуляет, где ему вздумается.
Сесилия порылась в песке и вытащила ракушку.
– А что это за дом в Гаване?
– Место обманов. Чудовище, созданное, чтобы врать. Там все не то, чем кажется, а то, что кажется, – вообще не существует. Не думаю, что человеческая душа способна выжить в такой неопределенности.
– Мы ни в чем не можем быть уверены.
– В жизни всегда есть неожиданности и случайности, и мы готовы вынести некую порцию неопределенности. Однако если происходит нечто, подрывающее самые основания обычной жизни, это несоответствие разрастается до нечеловеческих масштабов. В таком случае оно становится опасным для нашего рассудка. Мы переносим собственные страхи, если знаем, что остальная часть общества движется в допустимых пределах нормального, потому что в глубине души надеемся, что эти страхи – лишь мелкие индивидуальные смещения, которые на внешнем мире не отразятся. Но стоит страху коснуться внешнего окружения, как человек лишается естественной опоры – он теряет возможность обратиться за помощью или утешением к другим… Вот чем был гаванский дом-призрак – темным бездонным колодцем.
Сесилия покосилась на подругу:
– Думаешь, дом в Майами – тоже такой?
– Ну конечно нет! – горячо возразила Гея.
– Тогда почему ты не хочешь о нем рассказать?
– Я
– Мне очень не хватает твоего рассказа про вторую встречу с домом, – пожаловалась Сесилия без надежды на удачу.
– Он был на пляже.
– Здесь?! – вскрикнула журналистка.
– Нет, на маленьком пляже в Хэммок-парке, рядом с Олд-Катлер-роуд. Бывала там?
– По правде сказать, я мало куда хожу, – призналась Сесилия смущенно. – В Майами мало чего интересного.
Теперь уже Гея взглянула на подругу с любопытством, но вслух ничего не добавила.
– И что там было? – подначила Сесилия.
– Однажды вечером я пошла в бар рядом с этим пляжем. Мне нравится, когда я ем, смотреть на море. Поужинав, я решила немного пройтись по парку и долго там наблюдала за самкой опоссума с детенышем. Звери спустились с пальмы и уже уходили в лес, когда мать вдруг остановилась, задрала хвост и быстро утащила детеныша в заросли. Поначалу я не поняла, что их так напугало. Был там всего один дом неподалеку, да и тот выглядел нежилым. Прибрежные заросли его укрывали, так что я не очень хорошо рассмотрела этот дом, пока не оказалась рядом. И тогда дверь открылась, и я увидела женщину в старинной одежде.
– В длинном платье? – перебила Сесилия, которой на ум пришли дамы-привидения из книжек.
– Нет, ничего подобного. Там стояла женщина в цветастом платье, как носили годах в сороковых-пятидесятых. Сеньора приветливо мне улыбнулась. А следом за ней показался старик – тот не обратил на меня никакого внимания. У него в руке была пустая птичья клетка на крючке. Я подошла еще ближе и разглядела второй этаж, с балконом. Вот тогда-то я и узнала этот дом – тот самый, который я прежде видела рядом с моим.
– А женщина с тобой заговорила?
– Кажется, она хотела что-то сказать, но я не стала дожидаться. Я убежала.
– Могу я написать об этом в статье?
– Нет.
– Но это ведь новая подробность. В опубликованной статье об этом случае не упоминалось.
– Потому что он произошел позже.
– У меня есть только твое свидетельство, и при этом я не могу опубликовать ничего из твоего рассказа.
Гея грызла ноготь.
– Поспрашивай в баре рядом с тем пляжем. Может быть, там что-то видели.
Сесилия покачала головой:
– Боюсь, лучшего свидетеля мне не найти.
– Знаешь «Атлантиду»?
– Книжный магазин в Корал-Гейблс?
– Его хозяйка – моя подруга, она может тебе кое-что подсказать. Ее зовут Лиса.
– Она тоже видела дом?
– Нет, но она знает людей, которые его видели.
На песок спускалась темнота, Гея давно ушла, а Сесилия все сидела и слушала музыку из открытых кафе за спиной. Отчего-то рассказ о втором появлении дома нагнал на нее тоску. Почему Гея не сходила на пляж с кем-нибудь из знакомых? Может быть, потому, что жила так же одиноко, как и сама Сесилия?