Остров чародеев 2
Шрифт:
– Неужели за все прошедшие столетия никто не пытался её открыть?
– недоуменно спросила Ли Энн.
– Наверное, всё же есть способ проникнуть внутрь, - отозвался Славик.
Его слова услышали не только те, кому они были предназначены. Глаза статуй внезапно зажглись фиолетовым, и на телепатическом уровне пришел ответ:
– СЛОМАЙ ПЕЧАТЬ И УБЕЙ СТРАЖЕЙ, ТОГДА ПРОЙДЕШЬ!
Напуганные студенты инстинктивно подались назад. Фиолетовый огонь зрачков каменных монстров погас.
– Да-а, теперь понятно, почему посетителей давненько не видно. Одно дело – в дверном замке ковыряться, другое – сражаться
– Их можно нейтрализовать заклинанием.
– Всего-то и делов. Где бы только взять силу Архимага?
– Странно, что никто из Гроссмейстеров не страдает любопытством. Я хотя бы из чувства противоречия попытался бы снять или обойти защиту.
– А другой путь в Подземелье есть?
– Сомневаюсь, иначе стоило бы огород городить с этими крылатыми пугалами, - авторитетно заявил Славик и тут же осёкся, заметив снова вспыхнувший фиолетовый огонь в глазах статуй.
Друзья оглянулись по сторонам.
– Судя по всему, над нами - начало лестницы на следующий этаж. Все четыре коридора на месте, значит, нетрудно будет определить, какие помещения расположены сверху.
– Мечтаешь проникнуть на кухню с тыла?
– Хорошая идея, но для меня слишком мелкая. Можно подумать, я жратвы никогда не видел. Или нас тут не кормят?
– Вот если бы в библиотечные архивы…
– Да, там можно найти немало прикольного. Особенно из того, что ученикам не выдают. Айда туда!
Они устремились в коридор, аналог которого на первом этаже вел к входу в библиотеку. Однако довольно скоро им пришлось убедиться в ином расположении дверей в цоколе, и потому найти нужное помещение оказалось делом совсем не простым.
– Никто не помнит, каково расстояние до неё от прихожей?
– Где-то примерно метров двадцать пять-тридцать.
– Тогда либо вот эта дверь, либо соседняя. Но обе без ключа никак не одолеть.
– Значит, пока не судьба. Так же, как и Подземелье. Но раз склад под тринадцатой не был заперт, здесь наверняка есть и другие места, также достойные изучения.
– Несомненно. Вон та дальняя дверь вроде приоткрыта. За неимением лучшего давайте хотя бы покопаемся там.
Поскольку других предложений не поступило, студенты столпились у нового объекта для детального осмотра. Расширив дверной проем, Жозе нащупал выключатель.
Снова склад, но принципиально иной – если там он скорее напоминал подсобку бригады ремонтников, то здесь – чулан, куда сносят ненужные вещи, которые жалко выкинуть. Почти две трети содержимого – мебельная рухлядь: несколько шкафов и комодов, столы, стулья, табуретки, почти все не в лучшем состоянии. Дверца ближайшего шкафа приоткрыта, а точнее – частично отломана, и через прореху видно - набит тряпьём. Другой, точно такой же – заполнен до отказа старыми газетами на многих языках мира; лежащие сверху датированы началом ХХ века. И явно сложены здесь в качестве макулатуры, а потому кое-кто из их компании, в том числе и Денис, распотрошили газетную кучу, взяв себе по несколько штук – ну разве не интересно узнать, как и чем жили люди сто лет назад?
– Неплохая, однако, мебель, - оценивающе оглядела инвентарь Яна. – Половина даже без явных дефектов – подбить, подкрасить, и будет как новенькая. Как-то нерационально ведет хозяйство
– Кому-то проще или престижнее приобрести новое, чем чинить старое. А, кроме того, свалку тут организовали скорей всего ещё до мистера Фиртиха.
– Если все это никому не нужно – можно разнообразить обстановку наших комнат.
– А не боишься, начальство засечёт?
– С какой поры оно к нам в гости заглядывало? Но согласен: идею надо продумать. И выбрать, что поприличнее.
– Ой, глядите, тут картины складированы! И недурственные, между прочим. А вы о каких-то табуретках размечтались!
Действительно, в углу, прямо на полу, прислоненные к стенке, располагалось десятка три или даже четыре полотен в деревянных рамах. Живопись маслом, явно старой школы, пусть и не признанных мастеров кисти, но достаточно профессионально. Даже не имея особой антикварной ценности, картины те вполне могли бы украсить личный кабинет или офис.
– Эх, какая красота пропадает зря! Нет, вот эти заоблачные вершины точно прихвачу с собой. Даже если за них мне придётся весь семестр полы драить.
– Кстати, тут и портреты есть! Никого не интересует? Смотрите, какой импозантный старичок с пальмовой ветвью в руках! А вот тётушка в зелёной шляпе – даже и не старая ещё. А тут у нас кто? Ой, какой кошмар!!
Услышав вопль Славика, одновременно изумлённый и испуганный, остальные побросали свои дела и столпились вокруг. На очередном портрете был изображен скелет; голый череп сверху покрывал красный матерчатый колпак, а кости рук и ребер прикрывал парадный мундир времен галантного века. В пустых глазницах зловеще горел красный огонь, от которого на душе сразу становилось не по себе.
– Неудивительно, что его не выставили на всеобщее обозрение.
– Но остальные-то вполне приличные. Однако тоже оказались здесь.
– Как считаете, на них изображены волшебники?
– Скорей всего. Интересно, почему они тут: мест на внутренних стенах замка хватит и на вдвое большее число портретов.
– Действительно странно. И, насколько я понимаю, - Ричи принял у Славика портрет, - на нём изображён лич.
– Однако Гильдия вела с ними войну! Как же так?! Разве их не перебили во Вторую Некромантскую??
– Даже если и не всех сразу, то с чего бы вдруг изображать одного из них на холсте?
– Может, чтобы не забывали, как выглядят?
– Ну очень трудно забыть: в любом учебнике по анатомии прототип нарисован. Это как с эскимосами: одного сфотографировал, и можно всем остальным в паспорт лепить. Помните тот бородатый анекдот? Типа лицо моё, а рубашка чужая.
– Тогда непонятно, зачем изображение хранили. Даже если какому-то безумному гению палитры и кисти вздумалось нарисовать этакое страшилище, проще было бы холст ликвидировать, дабы людей не пугал. Слышали историю, приключившуюся с авангардистом Коули лет пятнадцать назад? Его творение под названием «Монстр Апокалипсиса» вначале выставили в местной картинной галерее, однако вскоре начали поступать жалобы на нервные и сердечные расстройства после осмотра картины, и под давлением возмущенной общественности администрация приняла решение ее конфисковать и уничтожить путем прилюдного сожжения на костре, а художника строго предупредить, чтобы подобных чудищ больше не малевал.