Остров Королевы
Шрифт:
— Ну-кось, подержите его!
Атаман плюнул на ржавый клинок, пристально глядя на жертву.
— Вот, кто не со мной, тот, значь, супротив. Этот супротив. Ты как хошь? Глотку наглую перерезать, в сердце вшивое ткнуть или кишки тухлые вспороть? Крепче держи его!
Трезубец забулькал, как ручеёк:
— Я полезу, шеф, полезу, не надо меня… Уже лезу!
— А не полезешь — душу выну и шкуру сниму по кусочкам, а потом уж порешу, — пообещал атаман. — Пробка, где верёвка? К сабле привяжи. А доберёмся, будут вам и пироги
Шайка выбралась из канавы и переползла через тропу, направляясь к стене. Хриплый Обжора и его нижние назначенцы распластались по стене. Атаман махнул лапой Обблеру и Фледди:
— Вверх, ребятки!
Работа оказалась не такой простой, как ожидалось. Как только двое верхних взобрались на крыс, раздались жалобы и стенания:
— Вый-й-й! Нос отдавил! Смотри, куда лапы ставишь, урод!
— У-у-у, дубина, в глаз ногой засветил!
— Ой-ой, вынь хвост из моего уха, щекотно!
Хриплый Обжора тоже получил пинок в живот.
Он охнул и засипел:
— Заткните пасти, идиоты! Трезуб, твоя очередь. Лезь на головы и швыряй саблю!
Крысы не подозревали, что сверху за их бурной деятельностью следят внимательные глаза. Ликиана заметила ползущих, когда встала, чтобы долить чаю в чашки. Она подняла привратника Ореала, тот понёсся в аббатство, и вот на западной стене уже собрались Командор с Кромкой, кротоначальник Груд и вся его команда. Они следили за крысами и шёпотом совещались. Командор хотел было выйти наружу через боковую малую дверь, напасть на крыс и всех уничтожить. Аббатиса ужаснулась:
— Что вы, Командор?! Ведь они все ровесники вашей дочери! Как можно помышлять об убийстве таких юных созданий!
— Это нечисть, мэм, нечисть! — пытался втолковать непонятливой настоятельнице ёж Кромка. — Если вы не убьёте нечисть, она убьёт вас, выбора нет. Или погибнут другие мирные создания. Крысы молодые и злые, разбой и убийства для них — что любимые игрушки, развлечение одно.
Аббатиса глянула вниз и чуть не расхохоталась.
— Вы только гляньте, что там происходит. Все в кучу свалились. Один прыгает вокруг и лупит по хвостам остальных. А язык, а выражение! Рот бы ему с мылом вымыть!
Кротоначальник высунул голову за стену.
— Снова полезли. Ох и увальни! В жизни таких не видывал.
— Нечисть есть нечисть, — угрюмо настаивал Командор Бандж. — Откуда ни глянь, сверху ли, снизу ли…
— Нет, Командор, как настоятельница я запрещаю вам убивать этих несчастных. Опасности для аббатства и его обитателей они в данной ситуации не представляют…
Аббатиса ахнула, потому что Командор грубо схватил ее и рванул в сторону. Как оказалось, в решающий момент. Кривая ржавая железяка мелькнула мимо Ликианы и звякнула о парапет. Верёвка натянулась, и сабля опёрлась в зубцы ограждения.
— Не представляют, стало быть, опасности… — послушно кивая, повторил Командор последние
Снизу послышался хриплый шёпот:
— Отличный бросок, приятель!
— Теперь дуй наверх и отворяй ворота.
— Хе-е-е, а коли повар плохие пироги испёк, мы его самого испекём, ага, поджарим…
Впервые обитатели Рэдволла увидели, как мать Ликиана позабыла своё нерушимое спокойствие. Она хищно скрипнула зубами.
— Ах так… Предоставьте это мне.
Когда встрёпанная макушка Трезубца показалась над стеной, поджидавшая его мать Ликиана с размаху опустила на крысиную голову чайник. Раздался странный звук: Паннннг! Забулькал кипяток, выливаясь из чайника и сливаясь на нижних крыс.
— Кр-ровь и уксус! Рэдво-о-о-олл! — зарычала аббатиса и запустила пустой чайник в разваливающуюся живую пирамиду.
Командор ухмыльнулся, но улыбка застыла на его физиономии, когда он встретился взглядом с настоятельницей.
— Поджарить повара! Командор, убивать их я вам не позволю, но разрешаю взять команду и отколошматить так, чтобы на всю жизнь запомнили.
Собравшиеся на стене тем временем смотрели вниз и комментировали происходящее.
Тётушка Берби покачала головой.
— Хурр, догонишь их теперь, как же. Камень из пращи не догонит, не то что ногами. Вон как несутся! И чайник мой уносят!
Бандж проводил крыс взглядом.
— Да уж, Берби, распростись со своим чайником на все сезоны.
Ликиана обмякла, рухнула в кресло и поднесла ко рту чашку с оставшимся в ней чаем.
— Не могу поверить, что я такое вытворила! Глянь, Берби, лапы дрожат, хвост трясётся…
Кротиха отлила в чашку Ликианы чаю из своей почти полной.
— Хурр, лихая у нас матушка аббатиса. Чайник вот только подарила нечисти.
Кротоначальник Груд потёр нос.
— Хурр, сударыни, спать пора. Командор, Кромка, тоже отдыхать отправляйтесь. Мы тут подежурим на стенах, на всякий случай, мало ли…
Растрёпанная и напуганная шайка крыс остановилась в чаще леса, когда бежать дальше уже не было сил. Они рухнули на берегу ручья, отмачивая ожоги и выплёвывая чайные листья.
Поскребун стонал и прикладывал мокрый ил к обваренной спине.
— У-у-у-у… Чем это они в нас?
Фледди пострадал меньше всех. Он облизал лапу, на которую попало немного горячей жидкости.
— Не знаю чем, но вкус приятный.
Обблер обнюхал лапу партнёра.
— И запах тоже. Не то что это болото, в которое мы ныряли. Га-га-га, гляньте на Пробку, у него шикарный шлем!
Пробкохвост ковылял последним. Голова его застряла в слетевшем сверху чайнике. Носик прижал одно ухо, ручка торчала над другим. Край чайника закрыл один глаз полностью, другой едва виднелся, помогая хозяину разбирать дорогу. Шайка дико захохотала над потешным обликом товарища, забыв собственные горести.