Остров Лемпо

Кананен Валлу

Пундель прижала нос к окну. Действительно, пока машина спускалась в овраг, по обеим сторонам дороги росли березы, рябины и ольха. Но как только, достигнув дна, машина стала подниматься и мелькнул на обочине перечеркнутый дорожный указатель «Всеволожский район», пошли сосны, огромные, как светящиеся янтарные башни, валуны, похожие на окаменевших мамонтов, а между сосен и валунов не было никакого кустарника, валежника или бурелома, а лежал мох, похожий на мягкий зелено-серый ковер, и лес был прозрачным.

– Всё, мы в Финляндии, – сказал папа.

– С днём йожденье меня-а-а! –

заголосил Банка.

Только Пундель не могла точно вспомнить, ни что такое Ингрия, ни что такое Финляндия. Кажется, страна, в которой живет Дед Мороз.

2.

Купание

Примерно через час машина поравнялась с большим озером, нестерпимо сверкавшим на солнце, и свернула под шлагбаум, над которым красовалась фанерная надпись «Добро пожалова_ь в Лемпоярви». Отвалившаяся буква «т» висела на проволочке, и веселый ветер раскачивал ее. Еще километр по лесной дороге – и машина подъехала к обветшалому дачному дому, который дети часто видели на семейных фотографиях, а воочию – впервые.

Дедушка в кепочке – он действительно всегда ходил в бейсболке, чтобы не сгорала на солнце лысина, – встретил детей, сидя почти на вершине сосны, которая росла вплотную к террасе.

– Эх, не успел, – сказал он вместо приветствия.

– Дед, что ты делаешь на сосне? – тоже вместо приветствия крикнул папа.

– Антенну прикручиваю, детям мультики смотреть.

– Папа, тебе восемьдесят два года, что ты делаешь на сосне?

– Вот именно! Было бы семьдесят два, давно бы прикрутил и успел бы.

Дед ввернул последний шуруп, спустился с дерева, ловко передвигая вдоль ствола стальные кошки. Дети повисли на старике, он потрепал их по головам, а Банку даже подбросил вверх.

– Лови! – заорал Банка.

Дедушка поймал его, обнял и поставил на землю.

– Восемьдесят два года? – переспросил с уважением водитель Сергей у папы, помогая ему разгрузить чемоданы. – Один тут живет?

– Только летом, – папа улыбнулся и расплатился.

Сергей церемонно пожал Банке руку и уехал.

Потом были сырники. Дедушка в кепочке любил готовить только два блюда – шашлык на ужин и сырники на завтрак. Время было обеденное, но никакого супа дедушка варить не любил.

После сырников мама осталась дома разбирать вещи, а дети с папой пошли купаться на ламбушку.

В Финляндии много озер. А в финском языке много слов, означающих «озеро», и разные виды озер называются разными словами. «Ярви» – это большое, холодное, глубокое и строгое озеро. Дедушкин дом стоял почти на самом берегу ярви. А «ламби» – это маленькое лесное озеро. В тех местах, которые раньше были финскими, а теперь стали российскими, такие озера называют ламбушками. В ламбушках хорошо купаться, они теплые и с песчаными берегами. Но идти до ближайшей ламбушки от дедушкиного дома надо было минут двадцать через лес.

Шагали по мягкому ковру из мха. Папа показывал детям приземистые

кустики, на которых через месяц должна была созреть черника. Сосны вокруг напоминали светящиеся колонны. Дети играли, как будто они пришли в лесной дворец к эльфам или у кого там еще бывают лесные дворцы. И вот они идут по торжественной зале, а в конце…

– А давай в конце там нас встретил… кто? – спросила Атя.

– Королева эльфов? – предложила Пундель. – Или единорог? – Она была помешана на единорогах.

– Огр, – прошептал папа.

– Кто? – переспросили девочки.

– Кто это? – Банка на всякий случай взял папу за руку.

– Лесное чудовище, – папа говорил таинственным голосом. – Я не шучу. Там правда огр.

– Я не боюсь огйа, – заявил Банка. – Йадость его покусает.

Радость – так звали маленькую плюшевую собачку, которую Банка всегда таскал с собой и по три раза на дню терял.

– Не надо огра кусать, – улыбнулся папа. – Он добрый. Он берет детей на руки и купает, вот увидите.

Минуты через три дети действительно увидели огра. То есть, конечно, это были две огромные сосны, росшие на берегу лесного озера. Но они и правда были похожи на великана. Их стволы поднимались из песчаного пляжа, как мощные корявые ноги. Метрах в двух над землей стволы встречались, перекручивались и образовывали как бы кряжистое тело. Две толстые и длинные ветки свисали почти до самой воды, и это были руки. А наверху в переплетавшиеся стволы когда-то ударила молния, ее горелый след напоминал как будто нос и улыбку, и молодые побеги вокруг обугленной вершины были похожи на африканскую прическу, только зеленого цвета. К ветвям-рукам были привязаны две веревки. Папа объяснил, что еще в его детстве на этих веревках раскачивались и прыгали в воду. Вот и получалось, что огр купает детей.

Было жарко. Девочки немедленно разделись, схватились за веревки, и огр закинул их почти на середину ламбушки. Озерцо было неглубоким. Атя до дна не доставала, а Пундель, если постараться, могла стоять на кончиках пальцев и, задрав голову, высовывать из воды нос.

– Спасайте меня-а-а! – заорал Банка, пролетая на одной из веревок и плюхаясь в воду. Плавать он не умел.

– Спасаю тебя-а-а! – прокричал папа и, раскачавшись на другой веревке, плюхнулся в воду рядом с сыном.

Банка успел, конечно, немножко утонуть, но папа достал его, и оба счастливо отфыркивались.

Купались они долго. Прыгнули из рук огра в воду раз сто. Первым замерз папа. Он вышел на берег и обернулся полотенцем. Потом папа вытащил Банку. Банка упирался, скандалил и, когда папа уже вытер его и одел, еще раз плюхнулся в воду в одежде. Потом замерзла Атя. А Пундель совсем не замерзла, только когда на двадцатый папин окрик «немедленно вылезай!» она все же вылезла, у нее стучали зубы и ногти на руках и ногах были синие.

– Мы еще вчейа купаться пойдем? – спросил Банка, одетый, как в халат, в папину рубашку.