Остров мечты
Шрифт:
— А ежели выяснится, что без повода бузу затеяли, на галеры вернетесь гребцами, в кандалах, ясно?
Под осторожный гул публики конвой направился к выходу. Глухо чертыхающимся краснолицым приятелям предстояло нести изувеченного с их же подачи Эскобара, который едва начал проявлять признаки жизни. Иигуир, стараясь сохранять присутствие духа, шел сзади. Только одно сочувственное лицо сумел он разглядеть — откуда-то сбоку протиснулся взъерошенный Левек.
— Мессир! — почти простонал капитан.
Старик в ответ по возможности незаметно мотнул головой — ввязывать в расследование корабль крайне не хотелось. С одной стороны, это представлялось неизбежным,
Стража между тем вывела бузотеров на улицу, нисколько не реагируя на возрождающийся за спиной гул: оставшиеся на воле намеревались отметить занятное происшествие. Крепость находилась близко, но стражники шагали неспешно, давая возможность сполна насладиться скромными красотами портового городка. Для Иигуира же милее всего стала именно эта ленивая расслабленность солдат. Они определенно делали привычное, порядком поднадоевшее дело, а не конвоировали неких опасных преступников. Переулки по-прежнему заполнял народ, однако перед патрулем осмотрительно предпочитали расступаться. Заминка возникла лишь у воротной решетки. Эта часть укреплений, похоже, была единственная находящаяся в приличном состоянии, механизму же, скрытому от глаз, песка и смазки не хватило. Застрявшую на полпути решетку поднимали минут десять, кряхтя и матерясь.
В отличие от города внутренний двор крепости оказался пустынен, словно всех местных слуг короны выгнали в патрули. Только одинокая лошадь топталась у коновязи да солдат в сопровождении человека в кожаном переднике тащил туда какую-то увесистую оснастку. Напротив узкой лестницы, ведущей в башню, конвой остановился.
— Постерегите их тут, — бросил командир стражникам. — Доложу коменданту, пусть сам решает: выгнать пинками или плетей отсчитать.
Затеявшие все эту катавасию дружки, вероятно, успели раскаяться в своей бдительности. Сквозь пунцон-весть их физиономий, несмотря на холодный ветер, проступили крупные капли пота. Старика больше беспокоил Эскобар, который за воротами крепости как-то затих, перестав шевелиться и стонать. На попытку же приблизиться к товарищу последовал угрожающий взмах дубинки.
Судя по нетерпеливым фразам солдат, командир пропадал долго, а вернулся мрачнее тучи. Упер кулаки в бока, хмуро оглядел арестованных.
— Чужеземцев в подвал, — последовал после паузы приказ, — этих двоих — к начальству на допрос. Живо!
Непонятно, кому надлежало больше печалиться, на всякий случай приуныли все. Стражников прозвучавшее распоряжение тоже, кажется, удивило. Тем не менее краснолицых забияк немедленно завели в башню. У другого солдата возникли трудности — один из конвоируемых пребывал без сознания, второй навряд ли смог его тащить. Служивый завертел головой в растерянности, однако командир уже отвлекся на разговор с проходившим мимо воином. Пришлось, пыхтя, взваливать добычу на собственные плечи.
Они продвинулись дальше по двору и спустились в маленькое помещение, свет в которое поставляла лишь узкая щель, едва возвышавшаяся над поверхностью земли. В тесной комнате находились двое: толстый стражник в одежде, замаранной до такой степени, что почти исчез из виду орел имперского герба, и невысокий
— Вот спасибо, Грэм, удружил! — ухмыльнулся толстяк, разглядев вошедших. — Говорили же, в башню сажайте, у нас не продохнуть.
— Так... в подвал... велели... — Конвоир поскреб свободной рукой в затылке. — Сам господин комендант...
— А вот ты ему пойди напомни, что у кого-то здесь потолок давеча рухнул. Раз с ремонтом не торопятся, выходит, кому-то узников на голову сажать? И так в одну клеть всех набил, теперь воплями донимают.
Встретив подобный отпор, солдат совершенно растерялся:
— Так... куда ж мне их?.. Приказ ведь...
— Не знаю! — огрызнулся толстяк, почесывая бородавку на носу. — Пускай у господина коменданта башка болит. Сто раз ему докладывали... Короче, беги выясняй. Там уже Мерхам должен мотаться. Смотри, тоже оставил подарочек. — Он кивнул в сторону связанного. — По наружности — доходяга, а на самом деле — пират закоренелый. На рынке выловили... У тебя-то кто?
Стражник покосился на своих подопечных, будто впервые их увидел:
— Ну... вроде как за драку в клоповнике у Колченогого Ярга... А там не знаю, чужеземцы все-таки...
Его неуверенность насторожила Иигуира. Неужели кто-то еще рассматривает идиотскую версию про вражеских лазутчиков всерьез?
— Вот и оставляй их здесь же, — отмахнулся толстяк. — Как раз к связанному, старый да увечный, не убегут. И выясняй-ка, Грэм, быстрее, жрать уже охота.
Уложив бездыханного Эскобара на лавку рядом с пиратом, стражник торопливо застучал сапогами по лестнице. Иигуира вроде как никто не заставлял оставаться на месте, и он принялся медленно ходить вдоль стены в надежде подобраться к окровавленному товарищу. На душе было неспокойно.
— И как же это вас, папаша, угораздило в драку-то ввязаться? — вдруг заговорил толстяк, когда заветная скамья находилась уже рядом.
— Моей вины в том нет, сударь, — выпрямился Иигуир. — Все темнота и злоба людская.
— Ага, разумеется. Вот примерно так все вы и заявляете. На любого посмотри — невиннее агнца. Куда только волчьи зубы прячутся, непонятно.
Иигуир, изобразив на лице обиду, отступил назад, а разморенный скукой стражник самозабвенно продолжал витийствовать:
— Если б людям можно было доверять... Вон, тоже сидит... оскорбленная добродетель. По виду ни за что не подумаешь, а ведь опознали как живодера из ватаги Раумхара Остряка. С ним-то все просто, только петлю накинуть, зато с вами, папаша... Боюсь, коли комендант плетьми велит учить... для вас это получится вернее шибеницы. Вот так из-за одной оплошки...
— ...Откуда я знаю, что там у начальника в голове заклинило? Видать, крепко его выдрал принц, раз такое сочиняется...
Сперва Иигуиру показалось, что второй голос идет из неоткуда, точно знаменитый Зов Небес. Лишь через мгновение он понял — за стеной во дворе по-прежнему вел свою беседу командир патруля. Звуки, сочившиеся через щель под ногами стражника, доходили очень слабыми, вдобавок перекрывались трепом словоохотливого толстяка, но ради них явно стоило напрячь слух.
— ...Я и так уже сутки на улицах, подумай... жратвы, ни сна, ни денег, между прочим. Все только посулами да зуботычинами кормит. Теперь вот опять — мчись, мол, в порт, ищи этот чертов корабль... Что, других болванов у него мало? Спрашиваю, а не найдем ничего? Ну, если не имеют они к Атианне никакого отношения? Если впрямь честные странники?..