Остров невезения
Шрифт:
– Ну ладно тебе, - сочувственно сказал Сашка, присаживаясь на край кровати и протягивая пластиковую ложечку с жаропонижающим. Лёнька нехотя выпутался из одеяла, чтобы покорно проглотить предложенное снадобье, и снова зарылся в ворох покрывал.
– Вот и молодец, - шутливо похвалил друга Саша и поцеловал его в макушку.
– Не надо, заразишься, - вяло отозвался Лёнька и тут же совершенно убитым голосом добавил: - Извини…
– За что?
– Ну, тебе приходится возиться со мной, когда, наверно, у тебя было столько планов на эти дни.
–
– Ага, конечно. Тебе сейчас надо развлекаться с друзьями, устроить там прощальную гулянку или еще что-то, а…
– Та-а-ак, - угрожающе прорычал Сашка, нависая над другом. – Кажется, у кого-то, не буду показывать пальцем у кого, с повышением температуры понижается самооценка. Какие, нафиг, друзья, когда ты тут при смерти валяешься! Перестань, - и чмокнул, как ужалил, в уголок губ.
– Не совсем уж и при смерти, - фыркнул Лёнька, но настроение у него заметно улучшилось. Не хотелось быть обузой.
– Вот такого тебя я люблю, - нежно прошептал рыжик на ухо другу. – Не надо грустных мыслей.
– Я постараюсь их держать при себе, - криво ухмыльнулся Лёнька.
– Не в этом дело, - тряхнул головой Сашка и вдруг стал каким-то непривычно серьезным. – Просто не думай о плохом. Ну уеду я в другой город, на этом же жизнь не кончается! – попытался он уговорить друга и себя в первую очередь.
– Ошибаешься, - грустно улыбнулся Лёнька.
– Все, спать! – резко скомандовал Сашка, прикрывая веки друга ладонями. – А то еще чего-нибудь похлеще напридумываешь…
Целый день Лёнька спал, мучимый бесконечными, тягучими, как мед, кошмарами, из которых невозможно было выбраться. Сашка постоянно менял холодные полотенца на голове друга, чтобы хоть чуть-чуть сбросить жар.
Ночью рыжик тоже так и не присел, так как у Лёньки начался жуткий кашель. Белокурый мальчик задыхался, хрипел, дрожал и никак не мог остановить кашель. Из глаз полились слезы от недостатка кислорода…
И наконец Сашка догадался залезть к нему под одеяло и крепко прижать к себе в попытке согреть. Потихоньку Лёнька успокоился и даже забылся тревожным неглубоким сном. А тем временем Сашка осторожно целовал спящего друга в волосы и пытался вспомнить, когда ему еще было так же спокойно, как сейчас, вместе с Лёнькой.
Через два дня интенсивного лечения температура спала, но чувствовал себя Лёнька до сих пор неважно. Это время они провели с Сашкой, смотря телевизор, играя в какие-то настольные игры и просто болтая. Удивительно, но Саша не то что не заразился, он даже в нос не начал говорить. Сам рыжик отшучивался, говоря «зараза к заразе не прилипает», а Лёнька глубоко-глубоко в душе хотел, чтобы друг тоже слег с простудой и… не смог уехать. Но к таким мыслям он решил не прислушиваться, считая их недостойными и чуть ли не предательством по отношению к Саше.
Этим вечером у Лёньки что-то опять начался кашель и голова казалась какой-то
– Сашка, давай займемся этим, - явно не соображая, что говорит, прошептал Лёнька, жмурясь от удовольствия, которое дарили лихорадочные прикосновения к разгоряченной коже.
Саша оторвался от методичного проставления темных отметин на хрупкой шее друга и медленно поднял глаза на Лёню. Тот никак не отреагировал. Быстро сморгнув шок, накатывающийся девятым валом, Сашка приподнялся над другом… и, быстро нацепив на лицо фальшиво-умиротворенную улыбку, сказал:
– Тогда я на момент отойду. Жди, - подмигнул он, оставляя Лёньку одного, а сам удалился на кухню.
Мысленно досчитав до ста и тем самым успокоив нервы, Сашка встал перед плитой и поставил на нее чайник. За эти дни он уже успел изучить поведение друга, когда у того была высокая температура, и заметил закономерность, что в такие моменты Лёнька совершенно не контролирует себя. И чаще всего это выражалось милыми приставаниями к Сашке, против которых он ничего не имел. Сейчас было то же самое, и поэтому Саша, как примерная сиделка, сделал чай, капнув туда ложку малинового варенья для понижения температуры больного, и понес его Лёньке в комнату.
Перед дверью Сашка не сдержался и тихо хихикнул в кулак. Его друг в нормальном состоянии, похоже, сдерживает внутри себя та-а-акой вулкан страстей!
Когда он тихо притворил за собой дверь, то увидел на кровати мирно посапывающего Лёньку. «Чего и следовало ожидать», - улыбнулся про себя Сашка и поставил дымящуюся кружку с чаем с малиной на прикроватную тумбочку. Он, как и в прошлые ночи, залез к другу под одеяло, обнял со спины, уткнувшись носом в макушку, и, убаюканный размеренным дыханием Лёни, погрузился в спокойные и светлые сны.
К своему ужасу, проснувшись, Лёня все отчетливо вспомнил. А особенно то, как в бреду умолял Сашку… умолял… впрочем, и так понятно, о чем. Какое позорище! Лёнька залился краской до корней волос и стыдливо спрятал полыхающее лицо в ворохе одеял. Надо ж было такое ляпнуть! И как теперь Сашке в глаза смотреть? Он-то молодец, правильно поступил, в отличие от глупого, больного Лёньки. Белокурый мальчик в отчаянии приглушенно застонал: не везет, так во всем.
Разбуженные ворочающимся в его объятиях Лёнькой, Саша лениво приоткрыл глаза.