Остров Невезения
Шрифт:
Эта случайная встреча с одиноким, настороженным евреем из СССР была для меня первым серьёзным предупреждением, предложением и реальной возможностью.
Тогда я праздно провёл чудный вечер в Амстердаме в компании новых знакомых, и не пошевелил ни мозгами, ни пальцем, чтобы сделать шаг в правильном направлении.
В тот же, свой первый выезд, я посетил и Германию. Принимал меня в городе Эссене гостеприимный журналист герр Мюллер. Он тогда работал на газету Бильд Цайтунг, — «жёлтая пресса» с приличным тиражом. Герр Мюллер возглавлял отдел криминальной хроники. Каждый день он приглашал меня побывать с ним в интересных
Мне стоило лишь намекнуть ему, о своём нежелании возвращаться в казарму СССР, и он бы с профессиональным интересом передал меня немецкой бюрократической машине, и осветил мою беженскую историю в своей скандальной газете.
В начале 2001 года, гражданин разворованной Украины — страны без общенациональной идеи, несостоявшийся полит беженец Великобритании и носитель поддельного голландского паспорта, подъезжал к Саутхэмптону. Я был переполнен шпионскими планами, сомнениями и честными признаниями в упущенных благоприятных моментов, которые щедро предоставлялись мне в прошлом.
С вокзала я поспешил домой, в свою комнату-убежище. Профессор Плешнер нуждался в уединении со своим новым документом и шпионскими замыслами. Надо было переспать со всем этим, чтобы отфильтровать, и со следующего дня начать трезвый анализ текущего положения.
Неожиданно для себя, дома я обнаружил дверь соседней, незанятой комнаты, приоткрытой. Внутри кто-то был. Я открыл дверь своей комнаты и вошёл. Не успел я раздеться, как в дверь постучали. На пороге стоял высокий молодой парень. Я понял, что это мой новый сосед.
— Привет, это ты Сергей? — обратился он ко мне.
Я не очень обрадовался возможности пообщаться с новым жильцом. Сейчас мне больше хотелось уединиться со своим новым паспортом.
Я лишь ответил ему.
— Да, это я.
— Я тоже Сергей, — протянул он мне руку, — будем соседями, — пояснил он.
— Понятно, — рассеянно отреагировал я.
— Хочешь, заходи ко мне, я как раз чай сделал, поговорим, а то здесь можно от тоски сдохнуть, — пригласил он.
Было очевидно, что этот парень не поймёт моего отказа, и что говорить мне много не придётся. Я, молча, прошёл за ним в его комнату, и приготовился слушать.
Эта беженская комнатка была совсем маленькой, но вполне уютной и удобной для тихого чаепития-общения двух беженцев.
— Ты откуда, Сергей? — по-простому начал парень, разливая чай.
— Ну, в общем-то, из Украины, — неохотно ответил я.
— Я видел соседей с первого этажа, они точно украинцы. А ты чё-то совсем не похож на украинца, я сразу подумал, что ты из Латвии или Литвы, — рассуждал наблюдательный сосед.
— Тогда, считай меня Белорусом. Это между Украиной и Латвией, — предложил я. — Или голландцем, добавил я.
— Да ты не думай, Сергей, мне по фигу, откуда ты. Я сам из Таллинна. Сразу скажу тебе, я долго здесь не задержусь, у меня другие планы. Не знаешь, кому можно сдать эту комнату? Не дорого.
— Сколько ты хочешь, и на какой срок? — поинтересовался я.
— Хотелось бы фунтов 40 за неделю. Ведь это не дорого, — неуверенно ответил он, ожидая моей реакции на такое предложение.
— 40 фунтов это нормальная, недорогая цена за такую комнату в этом районе.
— Меня бы и это устроило, — согласился Сергей. — Мне в Саутхэмптоне теперь делать нечего. Я промышлял здесь кражами в магазинах, и меня поймали. Двое суток просидел в камере при местной полиции. А потом повели на суд. Судья узнал, что я бедный беженец, прочитал мне мораль о том, что в гостях надо вести себя хорошо, не нарушать местных законов. Обещал отправить обратно на родину, если буду шалить. И отпустил. Адвокат, ещё до суда, советовал мне определиться с местом жительства. Похлопотал за меня, и теперь я имею эту конуру. Но я хочу съехать в Лондон, там у меня есть кореша, и работы валом.
— Работа снова в магазинах?
— Да. Но не только тыбрить товары, больше покупать по кредитным карточкам.
— Карточки поддельные? Оплата покупок с чьего-то счёта?
— Я ещё не знаю технических подробностей. Знаю, что надо получить с карточки как можно больше налички.
— Как ты реализуешь добытые товары?
— За полцены — продать не проблема. Но лучше, когда есть заказ от конкретного покупателя.
— Слушай, а каково сейчас в Таллинне? — сменил я тему.
— В Таллинне сейчас неплохо эстонцам. Русским — сложно. Особенно, найти работу. Но если деньги есть… — не задумываясь, коротко ответил Сергей. — Домой сегодня звонил. Родители спрашивают, где я пропадаю, почему не отвечал на звонки, и чем занимаюсь? Я говорю, сейчас пока нет работы, но скоро будет. А они не верят, говорят, не дури, езжай уже домой.
— А ты?
— Я хочу ещё в Лондоне какое-то время пожить, а там посмотрим. Короче, я решил ехать отсюда. Если ты знаешь кого-то, кому надо эта комната, то я готов уступить её.
— Хорошо. Я дам тебе знать, если возникнут кандидаты.
Чай выпили, вопросов больше не возникало. Я предложил сделать перерыв до утра.
Наконец, я оказался один в свой комнате. Но было уже поздно и хотелось лишь сбросить с себя одежду, выключить свет, укрыться от всех одеялом и провалиться в глубокий сон.
Арендатора своей комнаты мой сосед нашёл быстро, и без моего участия. Ею оказалась моя знакомая по фабрике — Елена. Русская, пышногрудая блондинка из Латвии. Кавказские женщины с первого же дня дистанцировались от неё, и надеялись, что она не задержится в их доме. Неприязненное отношение к пришлой блондинке ещё более усугубилось, когда к Елене начал захаживать в гости местный приятель и сотрудник по фабрике — Ли.
Зато, к этому времени, женщины из Боржоми разглядели в своих украинских соседях с первого этажа, хороших парней. Стали очень тесно дружить с ними и вести общее хозяйство. Иногда, по выходным дням, они дружно хлопотали на кухне, а затем подолгу и весело заседали всей семьёй за обеденным столом в гостиной комнате. По воскресеньям многие заведения, где я мог коротать время в будние дни, были закрыты, поэтому, в плохую погоду я вынуждено торчал в своей комнате. В такие дни, выходя из комнаты, я чувствовал себя, рядом с их интернациональным семейством, незваным пришельцем. Они тоже привыкли к тому, что меня днём нет дома, и мои неуместные появления стесняли их.