Остров, одетый в джерси
Шрифт:
Сознания студентов дружно переместились в грядущее, где пытались разглядеть свои итоговые оценки. В тумане, словно диковинный извилистый корень покрытый мхом, перед ними темнело какое-то слово. Иногда в серой пелене появлялись окна, и тогда становилось видно, что оканчивается это слово буквами — «н» и «о».
«Отлично!» — радовалась в грядущем Мелисса.
«Неудовлетворительно», — разбирал в тумане Део.
А бездумные тела студентов сидели за столами, аккуратно сложив руки на крышках. Создавалось впечатление, что
Фа в тот день был неожиданно бодр и улыбчив. Все понимали, что это — не к добру.
Опустившись за свой стол, который специально был принесен из кабинета, Джон открыл ноутбук, напоминающий «дипломат», и стал что-то печатать. Руки Фа были похожи на двух куриц, которые очень быстро клюют пшено и никак не могут наесться.
Глядя на улыбающееся лицо Джона, можно было подумать, что он пишет сатирический фельетон. Но какие могут быть фельетоны, когда решается судьба?
Нет, Джон дописывал статью для журнала «Праймат биолоджи», которую не успел закончить в кабинете.
Мы глядели на него ужасными глазами, предполагая, что он использует в личных целях время, отведенное для экзамена.
Когда я готов был закричать, руки-курицы взмахнули пальцами, словно крыльями, и слетели с компьютера на кресло.
Лицо Фа поднялось над крышкой «дипломата», как солнце над горизонтом.
Профессор нахмурился, и теперь казалось, что в солнечный диск залетели две черные птицы и столкнулись в его центре клювами.
Необходимость отрыва от статьи его огорчала.
Джон пошарил в столе и выудил пачку анкет.
— Анкеты? — подумали студенты разом. — При чем тут анкеты?
Фа встал с места и прошел между рядами, раздавая чистые бланки.
Наянго взял анкету, вздрогнув.
— А за орфографические ошибки оценку снижать будут?
— За ошибки оценку снижать будут, — ответил Фа. — Но несильно.
Трудно не сделать ошибки, если пишешь на иностранном языке. К счастью преподаватели это понимали.
Анкеты были сделаны интересно. Напротив каждого вопроса уже имелось четыре ответа с пустыми окошечками. Оставалось только поставить в одно из окошечек галочку. Главное — чтобы в правильное окошечко.
И лишь самые сложные задания требовали, чтобы студент ответил своими словами. Для этого ниже заданий имелись пустые прямоугольники, похожие уже не на окошечки, а на целые ворота.
И как же можно было не волноваться, ставя галочки и заполняя прямоугольники?
От волнения строчки вместо того, чтоб идти горизонтально, бежали по диагонали или выпирали из прямоугольника, как бревно из ворот.
Анкета, начиналась легкими, простыми вопросами и вселяла в студента ложную уверенность в себе. Но едва он расслаблялся, как на него наваливались задания, о которые сломал бы зубы сам Чарльз, извините, Дарвин.
Над этой анкетой работал целый коллектив ученых, которые сделали все, чтобы в науку не попали недостойные.
Но, надо думать, что и достойных она погубила немало.
Погибшие переживали душевный кризис, порывали с наукой и уезжали в село, где отдавали
В науке оставались только достойные.
Фа опустился за стол и строго поглядел на свое запястье.
— У вас три часа!
Три часа, три часа! Много это или мало? В начале кажется, что много, а потом все-таки понимаешь, что мало. Ужасно мало! И вроде бы не три часа, а всего десять минут прошло с начала экзамена, но уже нужно сдавать работу и начинать тоскливое ожидание результатов. Ждите, как говорится, ответа!
Интересно, что хотя пользоваться книгами на экзамене запрещалось, смотреть в конспекты Фа разрешал. И в этом, конечно, не было ошибки профессора. Гениальный педагог, он прекрасно понимал, что конспекты делает лишь человек жаждущий и стремящийся. Лентяи в такие записи заглянуть, понятно, не могли. Хотя в чужие посмотреть пробовали.
Это послабление профессора мне сильно помогло, и я легко ответил на простые вопросы. Однако, перейдя к сложным, я понял, что не понимаю в них ни единого слова. Вернее по отдельности все слова понимаю, но предложение целиком понять не могу. Смысл ускользал из рук, как скользкая рыба язь, а время текло между пальцев как вода.
И вот тут на меня и снизошло вдохновение. Вдруг слова соединились в словосочетания, словосочетания образовали предложения, и пошло-поехало!
Но, взглянув на часы, я на секунду остолбенел. До конца экзамена оставалось полчаса.
Полчаса, полчаса! Это много, или мало?
За эти полчаса можно было поднажать и затем получить Диплом. Или не получить Диплома.
Диплом означает, что ты не просто любишь животных, а знаешь их как специалист. Его же отсутствие говорит о том, что ты — просто любитель. Специалистов уважают, а вот любителей почему-то не любят.
К ним относятся свысока. «Птичек держит», — говорят про таких, или, — «рыбками занимается». Про специалиста такого не скажут. Любитель может стать знатоком, но специалистом — никогда. Для этого нужно иметь Диплом.
И можно себе представить, как возвышает человека Диплом в той стране, где никаких дипломов сроду не видывали. И каким горем оборачивается его неполучение!
Только Томи отсутствие диплома не могло навредить. У него и так их было два.
За двадцать девять минут до конца экзамена я приступил к решению задачи о павианах. Будучи поставлены в определенные условия, они должны были отреагировать на это правильным образом. Если павианы отреагируют неправильно, я останусь без Диплома.
Удивительно, но от поведения несуществующих павианов зависело мое будущее.
Между тем в ответе я сильно сомневался. А минуты как ласточки пролетали.
К такому заданию на хромой козе не подъедешь. Здесь нельзя было выбрать готовый ответ. Писать нужно было из головы. У меня в голове имелось предположение, что павианы, поставленные в определенные условия, отреагируют положительно и увеличат свое поголовье. Это я и написал.
Я поглядел на часы и понял, что закончил экзамен на пятнадцать минут раньше срока.