Остров Понкайо: Стеклянный флаг
Шрифт:
Они поднялись наверх и включили запись с самого начала. Длинные паузы между сообщениями, где был один только белый шум, проматывали. Всем не терпелось добраться до того самого места.
Первая половина радиопереговоров была вроде без изменений.
– Говорит Роланд. Кажется, нам крышка. Не думаешь ли ты…
– Погодите-ка секунду… – медленно проговорил Максим.
Гедеон щелкнул кнопкой и прокрутил назад.
– Говорит Роланд. Кажется, нам крышка. Не думаешь ли ты…
– Я ведь не один это слышу? –
– Да, – в недоумении отозвалась Лола.
– Говорит Роланд. Кажется, нам крышка. Не думаешь ли ты…
Команда в замешательстве переглянулась.
– И как это понимать, хотел бы я знать? – спросил Максим, но ему никто не ответил.
– Фолк-Сиверс на связи. Говорите громче, вас не слышно.
– Мы… Пять… два… с… ш-ш-ш…
Максим встрепенулся, взял тетрадь с черновыми координатами и раскрыл на чистой странице. Гедеон перемотал запись и вернулся к началу сообщения.
– …не слышно…
– Мы… Пять… два… с… ш-ш-ш… ты…
– Можно? – Максим попросил диктофон у Гедеона.
Немного убавив звук, прокрутил запись назад и поднес его к самому уху.
– Пять… два… – прошелестел голос. – Ш-ш-ш… ты…
Максим зашевелил губами. Слова на записи звучали слишком тихо и были слышны ему одному. Он ни на кого не смотрел и не обращал внимания на удивленные взгляды Лолы и Гедеона, которые терпеливо ждали, когда он закончит. Максим щелкал кнопками и прокручивал сообщение снова и снова, делая то чуть громче, то еще тише. Он затыкал пальцем сначала правое ухо, потом левое и даже закрывал глаза. Гедеон, к удивлению Лолы, молчал и не мешал товарищу.
– Я на семьдесят процентов уверен, – сказал Максим наконец, вернув диктофон Гедеону, – что он говорит: северной широты. Запишем пока так. Если потом услышишь что-то другое, добавим или исправим.
– Мы… пять… два… ш-ш-ш… ты…
Максим записал. Дальше следовали помехи, а затем:
– Два… градус… шесть… Мы… не…
Гедеон нажал на паузу.
– Записал?
Максим кивнул.
– Продиктуй наши координаты.
– Пять градусов, пятьдесят три и пять минут северной широты. Сто шестьдесят два градуса, два восемь и пять минут западной долготы.
– А у них?
– Пять два северной широты – как я думаю. Два градус шесть. Позволю добавить от себя: западной долготы.
– Теперь напиши наши координаты под их, чтобы градусы совпадали.
Они склонились над тетрадью.
– Это нам ничего не дает. – Гедеон со вздохом откинулся на скамью. – Слишком много пробелов.
– Потом надо прослушать еще несколько раз, – отозвался Максим. – И тише, чтобы помехи не перебивали.
– У тебя же на ноуте установлена аудиопрога? Сможешь прогнать запись через нее? Поиграться с каналами?
Максим уставился на Гедеона.
– Камрад, ты гений!
– Загрузи файл в ноут. Я встану на вахту вместо
– Погодите, мы же не прокрутили запись до конца! – напомнила Лола. – И не послушали последнюю фразу.
– Да, точно, – спохватился Максим.
– Слышим вас очень слабо. Говорите громче.
Две минуты сплошных помех…
– Чарли-Дельта, говорит Фолк-Сиверс. Прием.
Пятнадцать минут белого шума…
– Экс-рей-Эхо вызывает Чарли-Дельта. Экс-рей-Эхо вызывает Чарли-Дельта. Прием.
– Вот сейчас, – прошептала Лола.
– Там сначала фонить будет.
Гедеон немного убавил звук, и опять они услышали шипящее бормотание, жуткий металлический скрежет и оглушительный свист.
– Блин, как по ушам давит, – поморщился Максим и мотнул головой. – Даже на минимальной громкости. Сразу закладывает.
– У меня барабанные перепонки зудят. – Лола зажала уши ладонями. – Отвратительное чувство.
Рация тихо сказала что-то и смолкла. Гедеон перемотал запись, но последняя фраза начиналась сразу за свистом двигателя.
– Не могу поймать этот момент, – проворчал Гедеон, щелкая кнопками.
– Не мучайся, камрад, – остановил его Максим. – Я так понял, нужно слушать на полной громкости, но тогда у нас из ушей кровь пойдет. Давай я подшаманю на компе, убавлю этот долбеж, и послушаем уже нормально.
Гедеон протянул ему диктофон, и Максим ушел к себе в каюту.
– Я посижу с тобой? – Лола придвинулась ближе к брату.
– Нет, пожалуйста, иди вниз. Поспи… или почитай. Я все равно буду занят. Нужно записать все, что с нами случилось за день, и подумать.
– Ладно, – ответила Лола с легким сожалением, которого Гедеон не уловил. – Я пойду тогда у Максима посижу.
– Нет, Лола, пусть он занимается файлом, хорошо? Не надо его отвлекать. Это очень важно. Если мы вычислим последние координаты пилотов, то сможем узнать, как далеко от нас будут проводиться поисково-спасательные операции.
– Я могу чем-нибудь помочь тебе или Максиму?
– Ты и так нам очень помогла, когда включила диктофон. Теперь можешь отдохнуть.
Лола не показала, как ей стало обидно от этих слов.
– Ладно, – незаметно вздохнула она. – Пойду посмотрю на компе «Симпсонов»… Может, усну…
– Да-да, хорошо, – отвлеченно бросил Гедеон, склонившись над судовым журналом.
Лола потопталась немного на кокпите в надежде, что брат спохватится и воскликнет: ах да, Лола, я совсем забыл, можешь сделать то-то и то-то? И для нее все-таки найдется полезное и значимое занятие. Но Гедеон, подсвечивая налобным фонариком, заносил в журнал события уходящего дня и фиксировал показания термометра и ручного барометра-анероида. О ее присутствии он уже забыл. Лола бросила взгляд на остров, черный на фоне звездного неба, и спустилась на нижнюю палубу.