Остров пропавших душ
Шрифт:
– В чем дело?
– У тебя зеленые глаза. Я никак не мог определить.
– Ни фига себе, приятель. А тебе не кажется, что ты немножко странный?
– Ты зачем их пригласила? – спросил я, закуривая сигарету.
– Хотела попросить у них закурить. А теперь воспользуюсь твоими. – Она засунула руку в карман моей куртки и выудила пачку «Кэмел». Достав одну сигарету, положила пачку на место. Все ее жесты были очень хорошо рассчитаны и в то же время выглядели совсем неумелыми.
– Неправда.
– А ты откуда знаешь? –
– У многих людей, когда они врут, глаза косят в левую сторону.
– Кончай прикалываться.
– Нет, правда.
– Мои не косили.
– Голову даю, да.
Рокки рассмеялась и зажгла сигарету. Когда она глубоко затянулись, ее глаза закрылись от удовольствия. Она позволила дыму медленно вытечь изо рта. Ее голос звучал низко, почти призывно.
– Ты же сказал, что мне понадобятся деньги, правильно? То есть я хочу сказать, что мы оба с этим согласились.
Звенящий, одинокий звук перекрыл шум бара – музыкальный ящик заиграл белыми и розовыми цветами.
– Для тебя это слишком мелко. Ты только не обижайся. Ты еще слишком молода. Может быть, ты захочешь достичь чего-то большего в будущем.
Она подошла ближе и положила руку на мою кисть. По руке и предплечью прошла волна тепла.
– Мне это тоже не нравится, приятель. Но все мои деньги остались там, в городе.
– Ты вполне могла заставить меня в это поверить, но перегнула палку.
Рука на моей кисти была лишней. Перебор.
Однако своей руки я не отнял, а она отступила слегка назад, с приоткрытой и дрожащей нижней губой.
– Да все нормально. – Я допил виски. – Просто не пытайся играть со мной, детка. Ни к чему хорошему это тебя не приведет.
Сложив на груди руки и сжав зубы, она стала заводиться, но я остановил ее прежде, чем она заговорила.
– Успокойся. Просто прекрати это. Прекрати изображать из себя какую-то оторву, со всеми этими твоими полунамеками. Договорились? И я оставлю тебя в покое.
Я поставил бутылку и увидел, как ее губы расслабились. Она топнула ногой.
– Послушай, я тебе кое-что предлагаю, – продолжил я, – и поверь мне, это гораздо больше того, что получало от меня большинство людей на земле. Я говорю тебе: будь честна со мной. Если не будешь пытаться запудрить мне мозги, то и я буду с тобой честен. А если я не могу тебе верить, то и ехать со мной ты не можешь.
– Так, значит, ты об этом уже подумал? – Рокки решительно стряхнула пепел. – Мы сможем прятаться вместе?
– Может быть. На какое-то время. А теперь расскажи мне все.
– Что именно?
– Откуда ты взялась?
– Хорошо. Но ты первый. – Она затянулась, выпустила дым и опустила сигарету. – Откуда ты взялся?
– Таких, как я, называют «перекати-поле», – пожал я плечами, одним глотком прикончил пиво и потушил сигарету. – А еще сегодня утром я узнал, что умираю от рака.
– Мне кажется – погоди-ка…
– Сегодня утром.
– Ты… а ты не врешь?
– Ты первая, кому я сказал. – Я откашлялся, покачав головой.
– О, боже! Мне так жаль, приятель. У меня была тетка… Подожди. А ты не врешь мне? Ты мне действительно говоришь правду?
– А ты посмотри на меня. У меня полные дерьма легкие, и я скоро умру. И узнал я об этом сегодня утром.
– Бог мой, приятель… У меня тетка болела раком. Так он сожрал ее живьем. Превратил в настоящий скелет.
– Хватит, я больше не хочу об этом говорить. И не хочу, чтобы ты мне об этом напоминала. И вообще, ты меня слишком мало знаешь, чтобы горевать об этом.
Я закурил очередную сигарету, и она уставилась на нее, широко открыв глаза.
– Послушай, а разве тебе…
– А какой смысл бросать? – спросил я, выпуская кольцо дыма.
– Вау, а ты крут, приятель.
Алкаш со следами ожогов на шее проскользнул между нами, направляясь в туалет. На пороге он споткнулся.
– А у тебя нет… – спросила Рокки, – я имею в виду, у тебя нет девушки? Или семьи? Ну, кого-то, кому надо сообщить?
– Нет. Я что только что сказал насчет напоминаний?
– Прости. Черт. – Рокки тихонько рассмеялась себе под нос. Когда она улыбалась, ее лицо расцветало, а глаза начинали светиться, и в них появлялись искорки.
– В чем дело? – спросил я.
– Ну и денек тебе выдался, приятель! Правда?
– Да уж, не приведи господь.
Я вспомнил дом Зинкевича, три фигуры в холле, вскрытый череп Анджело; но приятнее всего было вспомнить о том, как быстро я двигался, как мои мысли и движения были абсолютно синхронны. Как будто это ожидание смерти уничтожило все ненужное во мне и сделало меня быстрее, сделало меня настоящим, как это происходило с ковбоями и рыцарями в моих любимых фильмах. Поэтому даже тогда в баре, вместе с ней, я почувствовал, как меняюсь, как становлюсь кем-то другим.
Рокки, позвенев льдом в пустом стакане, спросила:
– Ну, и что ты собираешься делать?
Я покрутил бутылку на полке и посмотрел, как по ней стекает влага.
– А что, если мы напьемся?
– Без проблем.
Я пошел к бару и вернулся с напитками. Рокки была одна, но сосунки за бильярдом все еще не спускали с нее глаз.
Мы чокнулись.
– Ну а потом? После этого? – настаивала она.
– Завтра мы поедем дальше, – пожал я плечами.
Чувство опасности почти исчезло. Как будто у меня началась полоса удачи и кто-то меня защищал. Мои чувства и инстинкты были настолько напряжены, что я, казалось, чувствовал каждый отдельный атом табачного дыма, который ударялся в мою кожу, как невидимые кусочки гравия.