Остров Робинзонов
Шрифт:
Жанна приманила их, бросая им зерна, и очень обрадовалась, когда они вернулись на палубу, а потом и в свои клетки. Это было началом их воспитания, потому что три курицы несли превосходные яйца, и Жанна могла надеяться развести многочисленный птичник.
Наконец пришла пора приступить к новым разведкам. Брат с сестрой начали держать совет. Теперь, когда у них был богато снабженный арсенал и такой же гардероб, они могли спокойно пользоваться тем и другим. Так, Жанна, по совету брата, переоделась в мужской костюм. Она нашла много матросских мешков, откуда можно было выбрать полное одеяние матроса, и вскоре явилась перед
– Так как одна рука у тебя здорова, – сказал молодой человек, – то тебя можно вооружить.
И он опоясал ей талию широким красным кушаком, какие носят южане, преимущественно испанцы. За этот кушак молодая девушка заткнула револьвер с шестью зарядами и абордажный кинжал.
Переодетая таким образом, Жанна была прямо восхитительна. Ее прекрасное лицо сияло под широкими полями шляпы, точно окруженное ореолом.
– О, какая ты хорошенькая разбойница, – с восхищением воскликнул брат, целуя ее в обе щеки.
После того они вместе отправились в лес.
Кроме вчерашнего оружия, Жан захватил с собой еще топор, пилу, две доски, оторванных от перегородки, и широкий кусок просмоленной парусины, служившей в прежнее время навесом для защиты палубы от жгучих лучей солнца.
– Что ты станешь делать со всем этим, Жан? – спросила его сестра.
– Устрою крышу и более крепкие стены на нашей даче, – весело отвечал он.
По совету брата Жанна захватила в свою очередь пук веревок, мешок крупных гвоздей и молоток.
Хотя молодой Риво был еще новичком в плотничьем и столярном ремесле, тем не менее он сотворил чудеса. Жан скорехонько приколотил гвоздями к разветвлению дерева деревянный помост, причем получилась довольно просторная площадка шириной в два метра, длиной в три, настоящая комнатка, которую он прикрыл пока полотняным навесом. Три раза сходив на пароход и натаскав оттуда достаточное, количество дерева, молодые люди устроили на первом разветвлении древесного ствола другую комнату, от двенадцати до пятнадцати квадратных метров поверхности, и при наступлении вечера могли порадоваться на дело рук своих… Обе комнаты, совершенно закрытые, представляли две воздушных будки, затерявшиеся в зелени. Они сообщались между собой подобием лестницы, вырубленной топором в толщине ствола или шедшей по остаткам узловатых сучьев и по ветвям.
Однако Жан покачал головой после тяжелого дневного труда.
– Что с тобой? – спросила девушка. – Ты как будто недоволен своей работой.
– Конечно, так, – отвечал он. – Я буду доволен, только когда мне удастся сделать обшивку стен нашей квартиры.
– Обшивку? Разве ты боишься какого-нибудь нападения? Кто может на нас напасть?
– Не знаю. Но мне кажется невозможным, чтобы эта местность была совершенно необитаема. Две защиты лучше одной.
– Чем же ты обошьешь стены?
– О, за этим дело не станет. На остове «Сен-Жака» мы можем найти так много листового железа, что им легко, пожалуй, обшить все это дерево.
– Решительно мы рождены для такой жизни, – подхватила молодая девушка, громко смеясь. – Да здравствует Робинзон!
– А с ним и Робинзонша! – воскликнул Жан, хлопая в ладоши.
Тут они вспомнили о христианском долге, который обещали
Дети спустились к низменному берегу, близ которого опрокинулся их баркас и который они назвали бухтой Мертвых. Им хотелось предать погребению два несчастных трупа, положенных в пещере. Морская вода, мочившая их утром и вечером, предохранила тела от совершенного разложения. Жан велел сестре уйти и занялся один этим печальным обрядом. Он вырыл у самого подножия утеса в песке, куда не достигали морские волны, двойную могилу в метр глубиной и благоговейно опустил туда прах обоих утопленников, старательно засыпал их землей, навалил на нее самых тяжелых камней, какие мог найти, и поставил над этой незатейливой могилой крест из двух обструганных сучьев.
Этот обряд был совершен в одну из суббот ноября месяца. Жанна, которая вела календарь острова, объявила брату, что завтра воскресенье и что этот день следует посвятить отдыху.
Однако дети придумали воспользоваться своим отдыхом для того, чтоб предпринять прогулку вдоль берега и по лесу. Таким образом они могли не спеша осмотреть окружающую местность и определить границы своего обиталища. Жанна нанесла их на временную карту, дав названия всем пунктам, которые должны были служить им заметками. Так, на дуге приблизительно в двадцать километров юные топографы отметили кроме бухты Мертвых – мыс Альбатроса, мыс остова «Сен-Жака», залив Кайманов, лагуну Аллигаторов и виллу Мапана. Последняя была не что иное, как секвойя, на которой они устроили свое жилище.
Прошло две недели, не принеся никаких перемен в положении молодых отшельников поневоле. Ни одного паруса, ни одной лодки не показывалось на горизонте. Никакого тревожного или успокоительного звука не долетало со стороны леса, если не считать оглушительного концерта населявших его бесчисленных птиц, который ежедневно поднимался вместе с зарей.
Благодаря этому Жан много раз имел случай упражняться в стрельбе и приносил своей прелестной хозяйке то дикого индюка, то дрофу, а за недостатком этой изысканной дичи – и разноцветного попугая, так как тропические леса кишат этими птицами и здесь можно насчитать до тысячи их разновидностей.
Жану было необходимо охотиться, чтоб несколько разнообразить слишком незатейливое меню их стола. Вместе с тем молодые люди позволяли себе и другую роскошь – разнообразие в удовольствиях. Они ночевали то на корабле, то в своем лесном жилище. Жанна называла это «поездкой на дачу». В сильную жару им было приятно ютиться в зеленых ветвях секвойи.
В одну ночь Жанна погрузилась уже в сладкий сон, когда ее брату послышался шорох в траве у подножия дерева. Минуту спустя раздалось как будто царапанье когтей о толстую кору секвойи.
Молодой человек быстро вскочил и, схватив свое ружье, высунул голову в маленькое окошечко, которое он нарочно проделал в одной из деревянных стен второго этажа. Поднятый им шум, должно быть, смутил ночного посетителя, потому что молодой человек уловил звук быстрого прыжка и увидел, как в потемках сверкнули два зеленоватых огонька. Но тем все и ограничилось; животное не смело больше приблизиться к таинственному дереву.
С наступлением дня Жан сообщил сестре о своем неприятном открытии. Она пришла в некоторое волнение, но, будучи девушкой храброй, не слишком испугалась и смело ответила брату: