Остров Робинзонов

Маэль Пьер

– Фуй! – сказал молодой человек, хватая свое ружье. – Мне ужасно хочется пустить пулю в самого крупного из этой шайки.

Жанна поспешно удержала его и обратилась к нему с такими благоразумными словами:

– Не забывай, что у тебя только двенадцать зарядов. Побереги их для более полезного дела.

– Ты права, сестра, – согласился Жан. – Если мы разбогатеем… относительно боевых припасов, я позволю себе удовольствие убивать каждый день пред обедом по десятку этих гадких животных.

– По этому расчету, – пошутила Жанна, – если мы проживем здесь год, ты уничтожишь десять тысяч

девятьсот пятьдесят крокодилов. Это очень недурная цифра. Я уверена, что на всем земном шаре не найдется столько жертв для истребления.

– Жестоко заблуждаешься. Пробовали было составить приблизительную статистику пресмыкающихся и крокодилов, но были принуждены отказаться от этой мысли. В одной Америке, в реках Флориды, Мексики и Гватемалы, две тысячи охотников, с ожесточением занимавшихся их истреблением, не могли очистить от них край. Пришлось удивляться, чем питаются эти неприятные животные, и пришли к заключению, что они пожирают трупы своих издохших собратьев.

Обмениваясь такими мыслями, молодые люди дошли до оконечности мыса; оттуда, обернувшись назад, они могли окинуть взглядом порядочную часть берега, и это обозрение местности доставило им одно драгоценное сведение.

По береговой линии, километров в двенадцать длиной, море омывало низменные земли и доходило до лагун; здесь почва была перерезана местами острыми утесами, подобными тем, на которых теперь стояли брат с сестрой. Наверху лес раскидывал свой громадный непроницаемый зеленый шатер. В каких-нибудь пяти километрах к югу берег внезапно поворачивал на запад крутым изгибом; белая линия кипящих волн и пены против этой извилины указывала на присутствие здесь гряды подводных камней.

– Жанна, – громко заметил брат, – должно быть, там сильное течение.

– Да, – отвечала молодая девушка, – а еще дальше к югу опять начинается земля.

Она указала ему лиловую полосу, неясно выступавшую из тумана.

– Вот что изменяет немного мои предположения, – продолжал Жан. – Вероятно, мы находимся не на острове, а на каком-нибудь полуострове, соединенном с материком. Это жаль, остров больше нравился бы мне.

У Жанны внезапно вырвался крик радости.

– О, посмотри, Жано! Если мы вздумаем подняться к лесу с того места, где стоим, перед нами готовая дорога. Обрушившиеся скалы представляют настоящую лестницу.

И, опершись левой рукой на сильное плечо брата, молодая девушка стала карабкаться с ним по этой лестнице гигантов, которая привела их, наконец, на гребень утесистого берега у самой лесной опушки.

– Девственный лес! – воскликнули они в один голос и с одинаковым чувством страха и восхищения.

Да, то был действительно девственный лес, лес экваториальный, со своей пышной растительностью, порождавшей нездоровые испарения. Только одно море, прорезав в этом месте почву, помешало его распространению дальше к востоку. К западу лес, должно быть, простирался беспрепятственно со своей страшной и таинственной чащей, где древесные стволы баснословной величины и допотопные лианы душили друг друга в объятиях, где солнце не могло пронизать своими лучами густого сумрака, но откуда также не было выхода убийственным миазмам, где росли ядовитые травы, кишели пресмыкающиеся

со смертоносными жалами, громадные удавы и дикие звери со страшными когтями.

Там росли деревья всевозможных пород, незнакомых до сих пор молодым людям, пестрели цветы с яркими чашечками, откуда пили росу дивные птицы и бабочки с пурпуровыми и золотыми крылышками.

Брат с сестрой с минуту не могли вымолвить ни слова, пораженные великолепным зрелищем. Жан первый очнулся от своего оцепенения и вскричал:

– Ну-ка, ботаник, рассмотри эту великолепную флору. Что ты видишь в ней?

Покачав головой, Жанна ответила без ложного стыда:

– Милый брат, ты, кажется, забываешь, что я изучала ботанику во Франции. Как же ты хочешь, чтобы я могла назвать деревья и растения, не умея различить их особенностей?

Однако она узнала многие из них по описаниям в книгах и по образцам, виденным в Париже в Ботаническом саду и в саду Акклиматизации. Тут ей бросились в глаза уакапу, квассия-симаруба, черный кедр, григон, лангусси, тука, каучуковое и какаовое деревья.

Между опушкой леса и хребтом утесистого берега шла полоса земли от двадцати до двадцати пяти метров в ширину, оконечности которой круто сбегали к лагунам, где породы деревьев, растущих на твердой земле, смешивались с корнепусками. Следовательно, нельзя было и думать спуститься туда, чтобы пройти к берегу.

– Ну, право, – заметила Жанна, немного упавшая духом, – мы обречены умереть на этом жалком клочке земли, где растительность с одной стороны и болота с другой отделяют нас от остального мира.

– Если только нам не удастся объехать остров на лодке.

– Но откуда же она возьмется?

– Мы ее сделаем, сестрица. Не падай духом. С помощью Божьей человеческая воля побеждает все препятствия. А до тех пор попробуем все-таки проникнуть в лес. Может быть, он не так негостеприимен, как кажется, и даст нам убежище. Впрочем, солнце начинает немилосердно палить, и деревья доставят нам, по крайней мере, прохладу в тени, вместо более существенной помощи.

Жан подал пример, решительно двинувшись под сень леса. Первые шаги не представляли затруднения. Влияние морских ветров обнаруживалось на большом пространстве, отодвигая назад слишком густые травы, лианы, заграждающие путь и опасные для путешественника, а также и вредных животных.

Двое детей, таким образом, могли углубиться метров на двести под навес зеленых ветвей, где почву устилал мягкий мох, среди которого попадались папоротники с кружевными листьями, колючие кустарники и разновидности редких орхидей, распустившихся по капризу природы между самыми скромными дикими злаками.

– До сих пор, – сказала Жанна, – этот берег не представляет существенного различия с берегами Франции.

– Разве только относительно здешних цветов, – отвечал Жан, показывая на роскошные экземпляры, красовавшиеся у него перед глазами.

Они продолжали свою прогулку и прошли еще сотню шагов. Но трава уже становилась выше, чаща непроходимее. Нечего было и думать подвигаться дальше.

Вдруг Жанна остановилась и, удерживая брата за руку, показала ему великолепное дерево в десяти или пятнадцати метрах от того места, где они стояли.