Остров Русь 2, или Принцесса Леокады
Шрифт:
И, не оборачиваясь боле, двинулся он обратно.
— Ну и дела, — растерянно сказал Алеша. — Вот как повернулось…
Глава шестая,
в которой наши друзья сначала чуть было не лишились Алеши Поповича, а потом-таки лишились его
Следующим препятствием на пути к замку Кащееву стал лес дремучий, вековой. Как из-под земли вырос он перед нашими путниками. И хоть не видно было окрест ничего подозрительного, каждому не по себе стало.
— Кубатай, —
— Нет, — ответил Кубатай. И все. Спорить было явно бесполезно.
— Пить хочу, — пожаловался Алеша.
— Потерпим, — ответил Иван, обходя здоровенный мухомор. — Спешить надо.
— Вот всегда вы так, — обиженно сказал Алеша и в сердцах рубанул мечом по стволу дерева. Дерево рухнуло, оставив торчащий из земли пень метра полтора в обхвате.
И тут путники остановились. Навстречу, держась на задних лапах, шел медведь. Иван взялся за булаву, но по тому, как хмуро и лениво двигался зверь, почувствовал, что никаких враждебных действий тот предпринимать не склонен.
И действительно. Не обращая на людей ни малейшего внимания, медведь прошел мимо. За плечами его висела котомка. Поравнявшись с оставленным Алешей пнем, животное спросило само себя:
— Может, сяду на пенек да съем пирожок?
Из котомки высунулась пара давно не мытых косичек.
— Высоко сижу, далеко гляжу! Не садись на пенек, не ешь пирожок!
— Вот глазастая, — огорчился медведь и поплелся дальше.
— Тупой, — сочувственно заметил Смолянин. И путники двинулись своей дорогою.
В земле стали видны глубокие следы, наполненные зеленовато-коричневой водой.
— Пить хочу, — снова пожаловался Алеша, отставая от остальных. Не успел Иван ему ответить, как услышал за спиной жадное бульканье.
Иван обернулся. Припав к земле, Алеша жадно пил воду из углубления. Почуяв недоброе и вспомнив Вохино предсказание, Иван крикнул:
— Не пей, Алешенька!
Но было поздно. На том месте, где только что был богатырь былинный, теперь стоял козленочек беленький.
— Ме-е-е, — сказал он виновато и, повиливая куцым хвостиком, подбежал к остальным.
— Что же ты наделал, Алешенька? — горестно вскричал Иван. — Один ты, богатырь, со мной оставался, а с этими-то басурманами, — кивнул он на Кубатая со Смолянином, — куда ж я пойду теперь? Как с Кащеем воевать буду?
— Не печалься, Ванечка, — ответил козленок человеческим голосом. — Слышал я про такие истории. Да забыл. Это Бабы-яги проделки. Двинемся дальше, авось встретим ее, расколдовать заставим.
— А коли не встретим?
— Искать надо, — заявил Кубатай.
— Так сроки, сроки поджимают! — напомнил Иван истерически. Замолчал, а потом, приняв решение, сказал твердо:
— Два часа нам на поиски. Найдем — хорошо. Не найдем — один к Кащею пойду. А вы с Алешей останетесь.
— Брось, Ванечка, — блеющим голоском
Тут из глубины леса раздался грозный звериный рык. Козленок, жалобно хныкая, припал к земле.
— Молчал бы уж! Богатырь… — язвительно сказал Иван. — «Не пропаду я…» Айда Ягу искать. И смотри не отставай ни на шаг.
Сперва козленок послушно семенил возле Ивана. Но вскоре стал забегать вперед и возвращаться, держа в зубах то василек голубенький, то земляничку и блея восторженно: «Ванечка, Ванечка, глянь какой цветочек!» — или: «Откушайте ягодки, добры молодцы!..»
Иван скрипел зубами, но помалкивал. Недосуг ему было с козленком несмышленым пререкаться. Другая кручина одолевала его: легко сказать, «два часа на поиски», да где искать-то ее — Бабу-ягу?
Тягостное молчание прервал Кубатай:
— Насколько я помню русский фольклор, а память у меня отменная, Баба-яга непрерывно топит печь и готовит себе обед из того или иного персонажа. Думаю, следует внимательно осмотреться, нет ли поблизости дыма. Между прочим, способом передачи информации посредством дыма пользовались в древности североамериканские индейцы… — Он вдруг неуместно хихикнул. — И африканские пигмеи.
Иван прервал его ударом себя по лбу. Уважительно глянув на Кубатая, сказал:
— И вправду, мудрец ты великий.
Путники огляделись. Какова же была их радость, когда невдалеке над деревьями они увидели струящийся к небу сизый дымок.
Боясь, что дымок исчезнет, Иван, Кубатай, Смолянин и козленочек Алеша с полкилометра проделали бегом и выскочили на мрачноватую, устланную мхом поляну.
Переминаясь с одной куриной лапы на другую, посреди поляны стояла изба. Из избы доносились возбужденные голоса: один старческий, надтреснутый, другой совсем детский, но с хитрецой.
— Что ты руки-ноги растопыриваешь? — сварливо бормотал старческий голос. — Ты мне обед срываешь. А у меня диета, между прочим.
— Да не пойму я ничего, бабушка, — отвечал детский. — Я стараюсь, да не выходит у меня.
— Ну, давай еще раз. На счет «три» быстро руки-ноги сгибаешь, голову опускаешь. Понял?
— Понял, бабушка.
— Приготовились! Раз! Два! Три! Тьфу ты, бестолочь… Я же сказала, на счет «три»! А ты на «два» скрючился, а на «три» обратно растопырился!
— Да не умею я считать, бабушка! Я же маленький!
— Что маленький, это да. Это плохо… — задумчиво произнес старческий голос. Но закончил бодро: — Зато, наверное, вкусненький.
— Может, ты меня подкормишь, подождешь, пока вырасту, а?
— Кончай, Ивашка, демагогию разводить! Кормить его, понимаешь ли… Сама есть хочу. Поехали!
Секунд десять из-за двери слышалось только неясное бормотание и громыхание листового железа. Наконец Баба-яга взвизгнула: — Опять? Опять, да?!
— Глупый я, бабушка! А ты жизнь прожила, умом богата стала. Ты покажь, как делать надо, — я и повторю!