Остров в наследство
Шрифт:
Ирис наконец замолчала.
– Откуда вам это известно? – потрясенно спросил еврей.
– Кое-что мне рассказала нынешняя графиня де Сильва, кое-что ее муж, а остальное – корсар Джеймс Рик. Это грязная история, дон Луис, и она рисует вас не в лучшем свете. Оставшись без мужа-защитника, несчастная женщина снова попала в ваши руки. Вы опять привезли ее сюда, чтобы сторговаться с Ферье, и этим убили ее так же верно, как пулей или ножом. Я права? – спросила Ирис.
В каюте повисла гнетущая тишина. Беатрис беззвучно
– И все напрасно. Мы так и не узнали ключа к шифру.
– Что? – глаза Беатрис мгновенно высохли. – Вы не знаете его?
– Нет.
Испанка беспомощно оглянулась на свою «горничную» и встретилась с полным иронии взглядом серых глаз, не подвластных панике.
– Я и не надеялась найти его здесь, – объяснила она. – Да ключ мне и не нужен. Мне нужно нечто совсем другое.
– Что? – спросила Беатрис, уничтожая следы слез на щеках.
– Корабль. Для меня, графа де Сильва, ну и, если хотите, для вашего милого брата, – Ирис рассмеялась. – Ваша семья принесла мне много неприятностей. И если я у вас на глазах найду проклятый клад – это будет красивая месть.
Неожиданно Луис де Перейра вскинул голову:
– Я допускаю, что вы знаете, где карта. Но вы никогда не сможете узнать ключа… Ферье мертв. Мертва и Коломба, и вы не сможете достать их с того света.
– А никто и не предлагает, – отозвалась Ирис. – Ни к чему. Я знаю ключ.
Волк остановился на верхней ступени деревянной лестницы. В трюме пахло сыростью, потом и крепким табаком. Грязные, обросшие испанские гранды, кровные враги до самой смерти, сидели на одной цепи. Она крепилась к массивному кольцу, вверченному в пол, заляпанный какой-то склизкой гадостью. Тяжелые кандалы быстро натерли мозоли и теперь при каждом движении причиняли боль.
Рядом с аристократами расположился атаман разбойников, Хосе Мартинес. Позорное заключение не оставило на нем заметных следов. Старая рубаха и кожаные штаны видали и не такое и не страдали в крепком корабельном трюме. Черные глаза цыгана посматривали вокруг с настоящим, не наигранным безразличием и отрешенностью. Он один мог здесь крепко спать и есть с аппетитом, и с этим Волк ничего поделать не мог. Хосе Мартинес не боялся ни смерти, ни жизни.
– Для чего я вам понадобился? – на ломаном испанском спросил Волк, оглядывая трюм внимательными, все подмечающими глазами.
Отметил он, между прочим, и то, что миски с безвкусной едой, которую приносили по утрам, впервые за четыре дня оказались пусты.
– Поговорить надо, – лениво произнес Карлос де Кастильяно, возвращая пирату такой же острый и проницательный взгляд.
Это заставило Волка присмотреться к аристократу, которого он не принимал всерьез.
– О сумме выкупа, вероятно, – спросил пират, облокотившись на дверь.
– О нашем освобождении, –
Жесткий рот корсара дернулся в довольной усмешке. Смелых врагов он уважал.
– Я могу освободить ваши души с помощью пеньковой веревки прямо сейчас, если угодно.
– Не советую, – улыбнулся Карлос, и эта безмятежная улыбка вновь сказала Волку, что он столкнулся с серьезным противником.
– Вы собираетесь давать мне советы? – поразился Волк.
Карлос так же лениво кивнул:
– Непременно. И если вы умный человек, то прислушаетесь к ним.
Родриго привстал. Он не узнавал зятя. Кастильяно был прекрасным капитаном и любящим мужем для Беатрис, но до этой минуты Родриго и не предполагал, как его родственник опасен.
– Какие козыри вы прячете в рукаве, амиго? – едва заметно Волк подался вперед.
– Говорите по-английски, я пойму, – сказал Карлос. – А козырь один, но это туз, и он бьет любую карту, Волк. Вам знакома игрушка, которую делают из трубки и двух пробок? Она называется «бамбуковая мина».
– Что? – голос подвел пирата.
– Ничего, кроме того, что Хатита спрятала ее здесь, на корабле. Зажженную, разумеется.
Волк побледнел и мгновенно выпрямился:
– Дьявол. Вы блефуете.
Карлос сухо рассмеялся:
– Я даже разубеждать вас не буду, Волк. Даже не попытаюсь. Мне, собственно, без разницы, один я отправлюсь на тот свет или в вашей компании.
С минуту пират смотрел на испанца неподвижным взглядом и вдруг рванулся к выходу. У порога он задержался и крикнул, не оборачиваясь, чтобы не видеть улыбки Карлоса:
– Через пять минут я узнаю, где эта чертова штука, и тогда, католическая собака, я с тебя, живого, шкуру сдеру и в масле зажарю!
– Меня или шкуру? – бросил вслед граф де Сильва.
Волк его не услышал. Через мгновение на палубе разнесся пронзительный свист боцманской дудки и суматошный топот над головами узников без слов сказал: жаркого из шкуры не будет. Когда Волк спустился в трюм, он был по-прежнему злой, но изрядно присмиревший.
– Куда делась цыганка? – глухо спросил он.
– О, Хатита, – рассмеялся Карлос. – Это было чудесное создание. Почти святая. Вероятно, Господь забрал ее на небо во плоти.
– В сундуке! – догадался Волк и, заметив ехидные искорки в глазах испанца, грязно, но очень обстоятельно выругался. Пленники слушали его с видимым наслаждением и веселились от души.
– Проклятье! – оборвал себя Волк. – Игра еще не кончена! Мои пушки наведены на «Воскресение», и сейчас я прикажу канониру продырявить им борт ниже ватерлинии. Мы еще посмотрим, чья возьмет.