Остров. Трилогия
Шрифт:
Примерно через двадцать счётов вперёд протолкался толстый бородатый тип лет под сорок, злобно зыркнул нам за спину, потом уставился на нас и заговорил:
— Слышь, уважаемый, а чё эта вы тут безобразничаете, а?
Взгляд со стороны
— Безобразничаю?! — Людоед поднял брови, изображая крайнюю степень удивления. — Уважаемый не-знаю-как-вас-там, безобразничать я буду, когда начну вашу деревеньку в щепки разносить. За укрывательство отступника и сопротивление Инквизиции.
— К-какой Инквизиции?! — опешил толстяк.
— Инквизиции
Толстяк застыл, забыв закрыть рот. Неизвестный маг, сопровождаемый нелюдью, только что фактически обвинил его в отступничестве, а их деревню — в укрывании отступника. И какого?! Почтенного, всеми уважаемого жреца, не один год уже денно и нощно помогающего крестьянам в их нелёгкой жизни! Крикнуть бы своим, чтоб били чужаков, да маг этот… Да и вдруг и правда Инквизиция? Тогда что? Тронешь этих — придут другие да всю деревню выжгут, ни старого, ни малого не пощадят. Храм-то хоть и добр, но обид не прощает!
Похоже, другие сельчане подумали о том же, так как мужик вдруг ощутил, что позади и с боков уже никого нет: не дышали в затылок, не сопели в уши… «А может, самозванцы какие? — вдруг мелькнуло в голове. — Спросить бумаги, не покажут, так побить. А там, глядишь, и от Храма благодарность выйдет, за самозванцев-то». Ухватившись за эту мысль, толстяк наконец-то закрыл рот и вдохнул поглубже:
— Эта, уважаемый, прощения просим, а бумага какая есть, что вы из Инквизиции?
Казус хмыкнул.
— А читать вы умеете, уважаемый?
Первый
Интересные вещи получаются: пришёл всего один костяк, перепуганные сельчане позвали жреца, тот прочитал молитву и приложил нахала кулаком. По темечку. Типа, а не фиг шляться по моей территории. Ага. Были бы у бедного скелета трусы, всё бы туда ссыпалось. Слышь, партнёр? Может, мы не тому учимся?.. Не, я про то, что вызубрить пару молитв, и хватит: прочитал погромче, а потом обошёл толпу, благословляя каждого… Во-во, по темечку. Ты понял… Ну, личу можно и обе молитвы прочитать… Ну ты спросил! Вот доведём этого до рыбаков, отправим в город… Не, бойца выделим. Он нас потом на островке этом догонит… А вот пусть Ир с братом и связывается. Рыбакам скажем, чтобы в гавань шли, там их встретят… Фигня вопрос. С вечера не покормим, днём ему просто нечем бегать будет… А ты как думал? Мы, людоеды, народ простой!
Второй
На привале, устроенном на обратном пути, к нам подошёл Канок и очень тихо спросил:
— Командир, а зачем он нам? — и кивнул на пленника. Обернувшись, мы натолкнулись на выжидающий взгляд Ирнаена. Н-да, похоже, отмолчаться не получится, придётся объяснять.
— Понимаете, уважаемые, я бы с большим удовольствием прирезал его ещё там, в деревне, — угу, прислушивается здоровячок, мы-то громко говорим. — И не будь у нас возможности доставить это мясо в город, так бы и сделал. Но поскольку возможность есть, придётся всё делать как положено — трибунал, приговор… В конце концов, там с дровами проще.
— Так мы, что, возвращаться из-за него будем?! — хм, как бы Канок этого недогоблина прямо здесь не прибил.
— Зачем? Отправим рыбаков.
— Уважаемый! — о! Не выдержал клиент! А ведь от самой деревни даже не пикнул! — А могу я узнать, в чём меня обвиняют? — кстати, а почему «уважаемый»? Купец в Прибрежном нас, помнится, почтенным назвать пытался. Хм, странно. Надо бы этот вопрос как-нибудь аккуратно выяснить.
— Сущие пустяки, почтенный, — где там наша добрая улыбка? Во-от. И ласковости в голос. Чуть-чуть, чтобы не переиграть: — Измена богам, — а что это ты так дёрнулся, а? — Подрыв репутации Храма…
— Ложь! Оба обвинения!
— Почтенный, если вы будете меня перебивать, — н-да, сорвался, бедняга, по глазам видно, что теперь жалеет, — мы до вечера не закончим. На чём я?.. А! И государственная измена, — а вот этого ты не ожида-ал.
Первый
Сказать, что в рыбацкой деревушке удивились, значит, не сказать ничего. И действительно: выходит группа на охоту за нежитью и притаскивает… жреца! Типа, со скелетом перепутали. Старший после вчерашней пьянки не разглядел. Нет, отбивать его (долгорясого, в смысле) никто, конечно, не бросился — самоубийц среди местных не водилось, но вот понять, а что же, собственно, происходит… И староста в первых рядах, на физиономии — вопрос метровыми буквами: «Слышь, маг, а ты не охренел?» Честно ему ответить, что ли? Что охренел, причём далеко не сегодня? Так не поймёт ведь своей тонкой натурой, дитя природы. Решит, что мы над ним издеваемся. Оно нам надо?..
Двое
— Не надо.
— Партнёр, это был риторический вопрос!
— Уверен?
— Ага. Потому что сам с собой разговариваю
— Э-э-э… А зачем?
— А больше не с кем.
— А я?
— А ты всё время ругаешься. И обзываешься. Оно мне надо?..
— …
— Чего молчишь?
— Ты ж сам сказал, что вопрос риторический!
— Не, как раз этот риторическим не был.
— Язва ты!
— Вот! А я что говорил?
Первый
Но вернёмся к нашим баранам… Блин! Партнёр, ты мне подумать дашь?.. Скотина это такая. Домашняя. Вроде вашего хирсена, только мяса не жрёт… При том. Поговорка такая. О чём это я?.. А! Вспомнил!
Взгляд со стороны
— Уважаемый Нырок, — Казус задумчиво оглядел медленно растущую у общинного дома толпу, — вам надлежит выделить лодку и двоих рыбаков для доставки этого человека в храм Тар'зирата.
— Эм, уважаемый Людоед, — староста, вцепившись пятернёй в бороду, нерешительно посмотрел по сторонам, — так ведь это же…
— Против этого человека выдвинуты серьёзные обвинения, — Кас говорил спокойно и достаточно громко, чтобы его слышали собравшиеся. — Очень серьёзные. И не только со стороны Храма.
— А нежить? — спросил кто-то из толпы.
— А что нежить? — Казус опять оглядел сельчан, а потом повернулся к арестованному: — Почтенный, не скажете ли людям, сколько на самом деле приходило скелетов?
Жрец, пошевелив связанными за спиной руками, вскинул массивный подбородок, ухмыльнулся, но промолчал.