Остров

Смит Гай Н.

— И они все — ваши дочери? Почему же с вами тогда нет других девочек?

— На это существует простой ответ, — Саманта откинулась на спинку стула, зевнула, прикрыв рот ладонью. — Наш отряд скаутов за последние два года уменьшился числом, что очень неприятно, учитывая население... Вулвергэмптона. Я уговаривала своих девочек продолжить деятельность, но нынче весной мы обнаружили, что кроме нашей семьи никого больше не осталось. Я отказываюсь закрывать нашу организацию, и мы упорно продолжаем работать. Правда, девочки?

— Да, Саманта, — опять этот дурацкий хор школьниц.

— Они

всегда называют меня так, — пояснила она с улыбкой. — Я думаю, так лучше, мы, знаете ли, очень дружная семья.

— А ваш мух остался дома — он все это время один? — Фрэнк внимательно наблюдал за всеми ними и заметил, как они быстро переглянулись.

— Мой муж умер, — ему показалось, что глаза ее заблестели в свете лампы. — Он погиб в дорожной аварии.

— О, простите, — Фрэнк в замешательстве уставился в свою тарелку и слегка задрожал. Вдова и вдовец под одной крышей, и при нынешних обстоятельствах, — сочетание нехорошее.

— Да, мы и у вас кое-что хотели спросить. В кладовой, кажется, не так много запасов еды. Может быть, у вас еще где-то чулан с едой, Фрэнк?

— Боюсь, что нет, — ответил он. — Все, что у меня есть — в холодильнике и в морозильнике. Да и там не очень много. Я жду парома. В первую очередь, чтобы избавиться от вас, подумал он.

— О Боже! — Саманта скривилась. — Тогда будем надеяться, что запасы скоро прибудут, а то нам угрожает голод. Но, я думаю, вы же сможете подстрелить пару гусей или кроликов.

— Я мог бы, — Фрэнк взглянул на Эллен и встретился с ее злыми глазами. — Если у меня будут патроны.

— А что, у вас и патроны кончаются? — Саманта выглядела озабоченной.

— Осталось не больше десяти патронов, и я не могу гарантировать, что каждым патроном я застрелю гуся или кролика. Я не такой хороший стрелок, — сказал он.

— Я думаю, что мы всегда можем зарезать овцу, если будет уж такое ужасное положение, — тихо, почти шепотом сказала Дебби.

— Нет! — заверещала Эллен и стала колотить кулаками по столу так, что задрожала посуда. — Я вам не позволю! Я лучше буду голодать. Если вы убьете овцу, я брошусь со скал в море!

— Эллен! Не смей так говорить! — Саманта повернулась к девочке. — Это совершенно ужасно. Ты же знаешь, что не сделаешь этого...

— Сделаю, и ты это знаешь! — Эллен отбросила стул, пробежала по комнате, бросилась на свой матрас и отвернулась к стене.

Саманта посмотрела на Фрэнка, и впервые он заметил огонек страха в ее темных глазах: «Знаете, она это может сделать. Что бы не случилось, даже если будем голодать, нам нельзя убивать овцу».

* * *

Снова была ночь, и ничего не изменилось в спальне, только на этот раз Фрэнк поставил ружье у дальней стены, а в кармане куртки, висевшей на стуле, лежали патроны. Другим стулом он подпер дверь; Джейк лежал, ворочаясь, в ногах кровати.

Фрэнк сел в постели и попытался читать журнал — все тот же затрепанный журнал для фермеров. В гостиной была полка с книгами; он понял, что ему следовало взять одну с собой. Но это не имело значения, потому что он совершенно не мог сосредоточиться;

книга или журнал, напечатанные слова казались ему массой неразборчивых иероглифов. Он был рад, что дует ветер, потому что ветер заглушил другие звуки; иначе он бы слышал, как они разговаривают приглушенными голосами. О нем. Моя мать и сестры считают вас сексапильным!

У него начали слипаться глаза. Он боролся со сном, как какой-нибудь заблудившийся, занесенный снегом исследователь. Заснуть — значит умереть! Он вздрогнул, как иногда вздрагивал во сне, когда ему снилось, что он падает с лестницы. Он резко проснулся и увидел, что Джейк тоже не спит. Просто лежит там и наблюдает за ним; оба дожидались утра.

Фрэнк знал, что он не выдержит и заснет, что в конце концов усталость победит. Его тело жаждало сна. Голова его клонилась на грудь. Что ж, он оставит гореть свет. Тогда Саманта не сможет придти к нему в его эротических снах. Вот что ему надо было сделать прошлой ночью: не гасить свет! Нет, он зашел уж слишком далеко, когда она появилась; ему надо было сразу зажечь свет. Как сегодня.

И внезапно Джейк зарычал, скорее заурчал — предупреждение!

Фрэнк напрягся, на смену усталости пришел страх. Глядя на пса, он увидел, как тот уставился на дверь, но не собирался вставать. Он предупреждал, но не охранял его. Джейк был страшно напуган!

Прислушиваясь, он проклинал теперь ветер — из-за него он ничего не слышал. Он подумал, что услышал, как скрипнула где-то половица, но в доме каждую ночь скрипели десятки половиц. Он вспомнил, как он впервые увидел эту спальню: простыни откинуты, жильцы исчезли, бежали из дома в таком ужасе, что даже не остановились на скалах, а предпочли броситься в Котел, чем увидеть то, что было сзади них. Он решил прокрасться и взять ружье, зарядить его.

Он поднял палец и дал собаке команду молчать. Слез с постели, осторожно ступая, пытаясь не скрипеть половицами, хотя знал, что это ему не удастся. Два шага, три. Посередине комнаты он услышал легкий стук в дверь, тихий, почти исподтишка; стук этот заставил Фрэнка замереть. Он повернулся, побледнев, молясь, чтобы стул под ручкой двери оказался Достаточно крепким.

— Фрэнк!

Шепот был едва слышен, это был тайный шепот, может быть, испуганный. Даже умоляющий. Жалкий, а он ожидал, что будет зловещий. Ему показалось, что от этого шепота комната закачалась, накренилась; он поискал, за что бы ухватиться, но не нашел. Он чуть не упал, споткнулся, стараясь сохранить равновесие. Стоя там, напрягая слух, он смог услышать только рычание Джейка.

Не отвечай, это все нервы, тебе мерещится, сказал он себе. Но возьми ружье и заряди его — ты почувствуешь себя увереннее! Еще полшага, и голос раздался снова.

— Фрэнк? О, пожалуйста, Фрэнк, откройте. Мне нужно поговорить с вами.

Он знал, что откроет. Он не хотел, но он это сделает. Он забыл о ружье, да оно бы и не пригодилось. Медленно он прошел босиком к двери и начал убирать стул.

И когда он освободил дверь и ручка стала тихо поворачиваться, он уже знал, что на площадке перед дверью стоит не Саманта.