Острова на горизонте(изд.1984)

Иванов Юрий Николаевич

Отталкиваемся от пирса. Между верхом борта и водой с ладонь… Устраиваюсь поудобнее. Мальчик становится рядом со стариком и тоже берется за отшлифованное до блеска древко весла. Улыбается мне и говорит:

— Только не шевелитесь, хорошо?

— Дышать можно?

— Йэс! — разрешает мальчик.

Проносится белый катер, волна подбрасывает шлюпку. Мальчик перестает смеяться, вдвоем со стариком они направляют посудину наискосок волне. Слышу, как хрустит старый остов, и ругаю себя: с ума сошел! Лучше проторчать на пирсе часа три, чем путешествовать на этой развалине! Пускай-ка они поворачивают назад.

— Послушайте, моряки, — начинаю я и внимательно

смотрю в лицо старика, вижу, что глаза у него закрыты. Веки плотно стиснуты, и по их краю багровеют рубцы, будто веки спеклись.

— У него нет глаз, — говорит мальчик, поймав мой взгляд. — Он слепой.

— Слепой?

— Соленая вода выела ему глаза. Видите ли, мой отец подводный охотник. С самого детства…

— Так это твой отец, а не…

— Отец. Очень старый, да? — вздыхает мальчик. — Но тут уж ничего не поделаешь. Так вот, с самого детства он добывал у кораллового рифа красивые раковины, кораллы и бриллиантовых рыбок. Видели таких? В воде они красиво переливаются. Он ловил их для аквариумов, сэр. А сейчас их ловлю я. Десять рупий штука, это очень дешево, я слышал, что в Америке эти рыбки стоят по сто долларов.

— Ты сказал, что вода выела твоему отцу глаза. Я такого не слышал. Ты ничего не придумал?

— Да, это так. Он все время нырял с открытыми глазами и на большую глубину. Там, на глубине, глаза сплющиваются — так на них давит вода. И вот вначале он стал плохо видеть и чуть не попал в пасть акуле. Она плыла ему навстречу, а отец не заметил ее… — Мальчик передохнул. Мы разговаривали с ним на невероятном языке, в котором к основной массе английских слов примешаны испанские, немецкие, французские. Тем не менее мы понимали друг друга, хотя за точность перевода я не ручаюсь. — А потом глаза вдруг вытекли, вытекли из глазниц… Послушайте, может, вы купите у нас бриллиантовых рыбок?

Освещенный красным предзакатным солнцем, Седой старательно гребет. Мы уже довольно долго ползем по бухте, а он еще ни разу не передохнул, не разжал пальцев, вцепившихся в рукоять весла. Мальчик вспотел, он то и дело утирает пот с лица, а на лбу и впалых щеках старика — ни росинки. Кажется, что ни капли влаги уже нет в этом усохшем теле. Сколько ему? Лет шестьдесят? Все отдано океану: долгие годы жизни, глаза.

Фырча старым мотором, нас догоняет пузатый, залатанный досками катер, груженный мешками. Они прикрыты сверху серым вылинявшим брезентом. На корме, возле чадящего двигателя, сидит пожилой мужчина в драной соломенной шляпе и невероятно грязной полосатой пижаме. Видимо, мотор часто барахлит, и после возни с ним шкипер вытирает масленые руки о пижаму.

— Хеллоу, литтл Дик! — окликает он мальчика. — Заработаешь сегодня, а?

Тот не отвечает. Налегает на весло.

Узкая акватория внутренней гавани порта Луи раздвигается. Вон мое судно. Плыть еще и плыть. Крупная зыбь, вкатывающаяся в горловину гавани, легко подбрасывает «Святую Маргариту» на своих горбинах, и мальчик, заметив на моем лице беспокойство, торопливо говорит:

— Вы не бойтесь, сэр! Мы много раз отвозили моряков на рейд — и всегда благополучно. Вот отец подтвердил бы, но он совершенно ничего не слышит.

— Не слышит?!

— Когда он ослеп, то все равно продолжал нырять. Он на ощупь отыскивал кораллы и раковины. А однажды он нырнул слишком глубоко, и у него лопнули барабанные перепонки.

— Как же вы живете?

— Да вот так и живем: океан кормит! Отец мне сказал, что я и родился в океане, сэр, в раковине тридакны!.. — Мальчик смеется, сплевывает в воду. — Отец рассказывал: вынул он из океана громадную

тридакну, а внутри нее лежу я!.. Это все враки, сэр, но я чувствую себя в воде как рыба. Я могу нырнуть на глубину в сто футов и пробыть под водой четыре минуты. Однажды… — Мальчик сморкается и, поглядев через мою голову, далеко ли еще до танкера, продолжает: — Однажды один европеец, я не знаю, кто он такой, узнал, что я ныряльщик, и говорит: «Просиди под водой пять минут — и получишь двадцать долларов!» И я нырнул прямо у пирса, ухватился за сваю и очень долго сидел под водой. Уже какие-то красные круги поплыли перед глазами, я уже чувствовал, что вот-вот задохнусь, но мне так хотелось получить двадцать долларов!.. И я захлебнулся. Какой-то моряк — он слышал наш уговор с толстяком — кинулся в воду и вытащил меня. Потом часа два я плевался илом, сэр. Оказывается, я уже лежал на дне, когда моряк нашел меня… — Мальчик засмеялся, потом посуровел: — А тот толстяк не хотел отдать деньги! Говорит, что я пробыл под водой всего три минуты. Ну, тогда моряк схватил его за шиворот и так тряхнул, что тот сразу отдал деньги!..

Мальчик улыбается, сильнее налегает на весло, и шлюпка быстрее скользит по воде. Помочь бы ему, но я боюсь шевельнуться. Да и никогда ранее не приходилось мне грести вот таким способом: крутить веслом, укрепленным на корме в железном захвате, крутить из стороны в сторону.

— Сейчас будем на месте, сэр, — явно желая развлекать меня рассказами до самого танкера, произносит мальчик. — А пока я вам вот что скажу: вы что-нибудь слышали про корабль «Питер-Бот»?

— Этот корабль вез золото и серебро. Во время урагана он налетел на риф и затонул. Так, кажется?

— Все верно, сэр. Это произошло в тысяча шестьсот пятнадцатом году… Так вот, наш дом находится как раз напротив того рифа, где погиб «Питер-Бот». Многие искали сокровища, но не нашли. И вот… — Мальчик оглядывается и, понизив голос, сообщает: — Скажу только вам, сэр: я знаю великую тайну.

— Вот как?.. — «Ах ты лгунишка! — думаю я. — Ставлю сто долларов против одного, что сейчас ты сообщишь мне, где находятся сокровища погибшего корабля. Интересно, сколько уже моряков, которых тебе приходилось возить на своей утлой посудине, знают эту тайну?» — Ну, выкладывай.

— Вы напрасно улыбаетесь, сэр. Когда «Питер-Бот» сел на риф, моряки с корабля попытались вывезти часть золота на берег. Шлюпка разбилась, и все утонули! И два сундука с золотом упали среди рифов…

— Ты начитался приключенческих книжек. Не так ли, малыш?

— Чтоб сгинула наша «Святая Маргарита»! — восклицает мальчик и топает ногой. — Чтоб она сгорела, если я вру! Дед еще совсем молодым узнал об этом от одного ныряльщика. А тому тайну доверил прапрадед! Вот! Дед поселился возле того рифа и все искал, искал… А теперь и я… Честное слово, я не вру. Приезжайте на пляж Флик-ан-Фляк, там мы живем с отцом, и я вам кое-что покажу.

— Осторожнее, катер!

— И я уже кое-что нашел, сэр! Я нашел бутылки с ромом с того корабля. Они все обросли ракушками, а ром чуть солоноват. Уж так и быть, продам вам одну, всего за двадцать рупий.

— Спасибо. Обязательно побываю у тебя.

— Только приходите вначале один. Мы поплывем к рифу, и я вам покажу, где среди кораллов лежат те бутылки…

— Не устал еще?

— Ну что вы, сэр! Мы работаем с отцом, как машины!

Зыбь становится крупнее. Кричат, отыскивая в воде корм, чайки. Акула-молот проплывает невдалеке от лодки, и нам хорошо видна ее плоская, будто расплющенная в лепеху голова с большими, воловьими глазами и длинное серое тело.