Островитяния. Том второй
Шрифт:
Что ожидало меня в будущем? Останусь ли я в Островитянии еще на семь отпущенных законом месяцев? Или поеду к своим друзьям, гостя по очереди у каждого, и, лишь попрощавшись со всеми, отправлюсь домой? И как мне покажется дома? Со временем я это узнаю, ведь, так или иначе, мне придется жить там.
И только одна боль, шипом вонзившись в сердце, оставила в нем незаживающую рану — Дорна. Ее записка, которую я получил на перевале, удивила, смутила меня и не давала покоя моим мыслям. Она писала, что глубоко разочарована, не застав меня в Верхней усадьбе. Ей очень хотелось, ей нужно
Если она действительно хотела меня видеть — я давал ей такую возможность…
На следующий день, незадолго до полудня, в дверь моей комнаты постучали. На мой вопрос «Кто там?» ответа не последовало, и в комнату вошла женщина. Я уже оделся, но лежал, пока еще чувствуя большую слабость. Она вошла робко, но, едва увидев меня, быстро приблизилась, сказала, чтобы я не вставал, и присела на край кровати… Снова я глядел в глаза Дорны.
Она тут же спросила, как я, и я вкратце рассказал ей…
Казалось, она стала выше. Глаза стали больше и ярче, рисунок губ — тверже, взрослее. Ее лицо дышало силой, благородством, выглядело более зрелым, и никогда еще она не была так хороша, яркий румянец горел на шелковистой коже.
Она сидела улыбаясь, глядя на меня, и молчала, и мне припомнилось, в какое беспокойство повергало меня когда-то ее молчание, эти затянувшиеся паузы. Но сейчас мне хотелось смеяться. И она вдруг рассмеялась и, протянув ко мне руки, воскликнула:
— Ну что я могу сказать?
— А разве в этом есть нужда?
— И все же я хочу кое-что сказать. Я прекрасно понимаю, чем обязана вам.
— Чем же?
— Если бы не вы, я уже давно была бы мертва.
Многое сразу стало мне ясно, и было замечательно сознавать, что это благодаря мне уцелела ее красота, ее величественная безмятежность, ее жизнь.
— Мы только про то и говорили, — продолжала Дорна, — Стеллина, Донара, Наттана, Эттера и я. Покидать Хисов пришлось в такой спешке, что мы только потом во всем разобрались. А что нас могло ожидать — мы знаем. Нам не оставили бы и шанса! Они проникли бы в дом, когда никто ни о чем не подозревал, и… И ведь я была в вашей комнате — первой наверху.
Она говорила спокойно, но вдруг глаза ее широко раскрылись, словно от ужаса, и она отвернулась.
— Лучше об этом не думать, Дорна.
— Нет, об этом надо думать, Джон! И мы все время думаем об этом. По крайней мере я. Стеллина по характеру спокойнее. А с Наттаной чуть не случилась истерика.
— Она с вами?
— Ах нет, — произнесла Дорна с явным облегчением. — Она доехала с нами только до усадьбы… Все думают, что вы на пути в столицу. Почему вы никого не известили? Наттана, я думаю, захотела бы приехать и позаботилась бы о вас.
— Я хотел обойтись своими силами.
Дорна пристально и серьезно взглянула на меня, потом опустила глаза.
— Давайте говорить начистоту, — сказала она. — Я случайно узнала о том, что было между вами и Хисой Наттаной.
При этих словах я испытал мгновенное потрясение и сразу же вслед за тем понял, что мне безразлично, знает ли Дорна про нас с Наттаной или нет.
— Мне сказала Эттера, — продолжала между тем Дорна. — Это было, когда с Наттаной случилась истерика. Мы два дня провели вместе в их усадьбе внизу, в долине. Наттана единственная вполне поняла, какую важную роль вы сыграли, и очень переживала из-за вас. Она не думала, что вы поскачете обратно вместе с отрядом Горта. А когда узнала, что вы ранены, и вовсе не смогла удержаться. Эттера увела ее, а позже объяснила мне, что вы жили с Наттаной. Никто не принуждал ее, но она была очень взволнованна и расстроенна… Почему вы не захотели, чтобы она приехала?
— Потому что все прошло, Дорна.
— И у нее тоже?
— Думаю, да, если она не переменилась.
Дорна снова робко взглянула на меня:
— Но что между вами было?
— Я предложил ей выйти за меня.
— И она не захотела?
— Да.
— Апия?
— Поначалу я так не думал, но она, кажется, знала это все время.
Дорна вздохнула:
— Я не имею права упрекать вас.
Я закусил губу — удержать готовый сорваться вопрос: а что же на самом деле? Но Дорна сама ответила на него:
— И все же в некотором смысле я виню вас. Если бы вы знали, что это апия,с самого начала… впрочем, все равно! Я приехала не для того, чтобы говорить о Хисе Наттане, и к тому же у меня мало времени… И я действительно рада, что вы с Наттаной были близки. Уверена — это было хорошо.
— Как она? — быстро спросил я.
— О, все такая же. Снова в делах. Ее мастерскую разгромили, но она говорит, что у нее и без того много шитья, чтобы занять себя до отъезда в их вторую усадьбу. И она разыскивает вас: у нее остался сверток с вашей одеждой, которую она взяла в ту ночь, и она не знает, куда ее послать.
На мгновение я позабыл о Дорне…
— Мне пора! — вдруг сказала она, вставая. — Меня уже заждались. Мы хотим сегодня к вечеру добраться до Фрайса. Я приехала просить вас, чтобы вы навестили меня там, как только окончательно поправитесь и прежде чем ехать куда-нибудь еще. Так вы приедете? — Голос ее звучал кротко, почти просительно.
— Приеду, Дорна.
— Нам о многом надо поговорить.
Что она имела в виду?
Но Дорна уже стояла в дверях.
— Пусть Наттана не знает, что я был здесь, — обратился я к ней.
— О, разумеется, положитесь на меня! — С этими словами она вышла.
29
ЧАС ВОЗДАЯНИЯ
За два прошедших после этого дня я вполне окреп и, выехав с постоялого двора, направился в сторону Фрайса, неподалеку от которого в охотничьем домике ждала меня Дорна.
У лошади Хисов, на которой я ехал, понятие об аллюре сильно отличалось от того, что было у Фэка, и это доставляло мне немало неудобств. Уже через пару часов я чувствовал себя страшно уставшим и мечтал только о том, чтобы поскорее добраться до цели и чтобы хозяйка домика не сразу высказала мне то многое, о чем нам надо переговорить.