Острый осколок
Шрифт:
Что-то настойчиво отвлекало меня от разворачивающейся картины, и вскоре я понял что. Дана погрузила Владыку в стазис. Значит, Баск был очень плох. Надо поспешить к банши на помощь.
— Куда ты, эльфик? — проскрежетала разумная, швыряя одно из своих излюбленных орудий — сырую мертвую магию.
Я увернулся, попутно заглядывая за ее спину. Неужели король повержен? Так и есть, золотой кокон стазиса ярко блестит в свете двух лун, оповещая всех о еще одном выбывшем.
— Слабенький у вас ифрит. Мои сильнее, — самодовольно протянула мертвая, — от вашей девчонки
Тьма! Так Дана вышла против ифритов. О чем только думает эта полоумная?! Ей ни в жизнь не выстоять против них!
— А чего так разволновался? Спокойно, светлый. Я избавлю тебя от участи лицезреть ее кончину. Ты умрешь первым! — и Магнолия бросила в меня с десяток некромантских копий в зеленом могильном огне.
Сильная тварь! Такими техниками не все высшие некроманты владеют. Кто же тебя создал, чудовище?
— Попытайся.
— Провоцируеш-ш-шь? — она снова запустила пару копий, прикрывая ими заклинание мгновенного разложения.
Заклинание попало на деревья, что тут же начали гнить у нас на глазах.
— Не доросла еще, деточка.
— Ш-ш-ша-а-аш-ш-ш, — думаю, она разозлилась.
Выброс сгустка сырой магии смерти был огромным. Увернуться не получится, позади Ласкан. Да и Су зацепить может. Тварь! Я столько времени держал силу смерти в себе, ограждая малышку от малейших колебаний равновесия. Ей нельзя чувствовать силу, она пробудит ее. Это хуже, чем смерть. Это хуже… Выбора нет!
— Echuia, nin balan![2]
Изнутри вырвался рык. Моя сущность пробуждалась. Она рвалась на волю, сметая все преграды. Как давно я не чувствовал себя полноценным. Как давно я хотел выпустить зверя. Он ревет, возвещая о своем приходе. Он жаждет крови, крови проклятой. Сила смерти выходит из заточения вместе с моим истинным обликом. Волосы падают до пят, вставая дыбом у корней. Глаз разрезает вертикальный зрачок, улучшая четкость восприятия и реакцию. Острые лезвия когтей прорезают кожу, высвобождаясь за много веков впервые. Красные пятна скачут в воздухе. Как я жажду крови!
— Delu rem![3]
С пальцев срывается заклинание тлена. Эта сеть способна превратить в прах все, чего коснется. От нее не уйти, и проклятая не исключение. Теперь у нее не было и шанса! Ни у кого его отныне нет!
— Randir![4] — в агонии кричала мертвая.
Она узнала своего убийцу.
***
Алкайна Вайне
Всевышние! Что здесь вообще происходит?! Меня отбросило за линию леса, поэтому я не сразу смог сориентироваться в пространстве, но когда сие дело получилось, я застыл от удивления. Двое из наших уже активировали купол. А значит, мы несем потери, и, вполне вероятно, проигрываем. То, что банши стояла с мечом против двух проклятых, уже говорило о плачевности нашего положения. Но то, что феникс сражается, и вовсе не укладывалось в голове. Чем он-то может помочь?
Я решительно направился к Ласкану. Пока он будет возрождаться, я смогу заменить его, а то, не дай Всечувствующие,
— Это мой бой, оборотень! Я не прощу тебе вмешательства! — голос был твердым и жестким. У меня даже холодок пробежал по переносице. У нас, оборотней, это чувствительное к опасности место. Спорить я не стал, а доверился носу.
Как я рад, что не вмешался, поскольку последующее ломало все мои прошлые представления о фениксе.
Для начала, Ласкану было глубоко начхать на замораживающий взгляд василиска, что жутко злило второго. Когда битва на расстоянии закончилась ничьей, Альсакор рванул на противника с мечом наперевес. Мгновение, и лезвие режет лишь воздух, а феникс стоит в таре от советника, даже не пытаясь контратаковать. Да он издевается!
— Ах ты, сученыш! Надо было тебя задрать до смерти, или снять с тебя кожу и отдать рабам на растерзание!
— Ты был на волоске от собственной смерти. Что ты мог? — спокойно парировал принц.
— Я мог сделать с тобой все, — зашипел василиск и кинулся на врага.
Вновь легкое движение воздуха и феникс уже за спиной Альсакора, а меч режет пустоту.
— Ты до сих пор в это веришь? — высокомерно приподняв одну бровь, Ласкан смотрел на советника, как на грязь со своей подошвы. Даже меня проняло. Сразу почувствовал себя самой низшей тварью на свете.
— Если бы не моя госпожа, твои пальцы ломались бы еще до достижения моей кожи. От тебя и пепла не осталось бы, — уй, мурашки по коже от такого холодного и страшного голоса.
— Много о себе мниш-ш-шь, мальчишка, — еще один выпад со стороны советника, но теперь его рука, не достигая цели, плетью виснет в тане от груди Ласкана.
— А-а-а-а! — Боги! Какой истошный крик. Даже уши хочется прижать, — ты сломал мне руку, ублюдок! Розовое отродье!
— Я предупреждал. Ты не коснешься меня, — странный блеск розовых глаз завораживал, как и легкие, гибкие движения хранителя истории. Как же величественен он был в этот момент. Истинный король своего народа!
— Нх… я уже изрядно полапал тебя. Захочу, сделаю это снова… ш-ш-ш… — василиск крепко сжимал правую руку, шипя себе под нос.
Боль была огромной, но советник перехватил меч здоровой рукой и вновь напал. Как и в прошлый раз, оружие не достигло цели. Лезвие скользнуло по белой, вышитой золотыми нитями рубашке принца и безвольно обвисло в переломанной руке, что мгновением позже выронила его.
— Нгх… А-а-а-а-а!
— Теперь ты беспомощен, как и твои жертвы. Но я еще не закончил. Я видел все зверства, что ты совершил. Смерть не будет для тебя достаточным наказанием.
Я не видел, что произошло дальше, но догадался по контексту. Обе ноги Альсакора не двигались и лежали кривыми обломками, вывернутые множество раз. Количество переломов было не сосчитать. Василиск орал, проклинал и умолял. Слезы беспрестанно текли из его уже слепых глаз. Он молил о смерти, захлебываясь кровью. Смотреть на то, что осталось от советника, уже не было сил.