Освободите тело для спецназа
Шрифт:
Эта мысль ему настолько понравилась, что он от удовольствия тихонько засмеялся, представив, как они наварят вечерком ухи и сядут рядышком у костра, крепко обнявшись. И он будет рассказывать ей всякие смешные истории, а она, прижавшись к его боку, будет весело заливаться счастливым звоночком….
В астрал он вышел быстро. Хорошее настроение — это хорошее настроение!
— Ну что, спецназ?! Вперёд! — скомандовал он сам себе и сделал первый круг над деревьями вокруг бухты. Потом ещё один, ещё и ещё. Круги расширялись. Глаз привычно фиксировал: в ста метрах слева — тропинка,
Глеб снизился к указателю и прочитал: «Частное владение. Проезд запрещён». «Оно и лучше!» — подумал он. Можно было начинать, без риска, что в ближайшие десять-пятнадцать минут кто-нибудь наткнётся на его неподвижное тело в катере и поднимет шум.
Ткач сосредоточился и представил лицо захваченной гангстерами девушки. Он всплыло в сознании четко и ярко: чуть курносый нос, припухшие губы, нежный овал лица и даже еле заметная пульсирующая жилка на изящной девичьей шее. Перенёсся он мгновенно, даже не успев этого осознать. Только что был в лесу, а теперь уже здесь — в маленькой комнате без окон с привинченной к полу кроватью. «Видно где-то совсем рядом», — оценил такой быстрый перенос сержант.
Девушка сидела на койке, испуганно таращась по сторонам, не понимая, как она сюда попала. Проснулась она видно недавно и ещё не совсем отошла от снотворного.
Задерживаться в этой комнатушке Глеб не стал и прямо через дверь шагнул в коридор. Покрашенные в серый цвет стены и слабое освещение вызывали чувство тревоги. Ни одного окна, несколько обитых дерматином дверей и лестница в конце коридора, ведущая наверх. «Подвал!» — сообразил сержант и в ту же секунду услышал приглушённый стук и неразборчивые выкрики. Он подошёл к двери, за которой они раздавались и, вдавив голову, заглянул в очередную камеру.
— Выпустите меня отсюда! — на плохом английском выкрикивала вторая девушка, яростно колотя в мягкую обивку двери. «Хорошо хоть не по морде!» — усмехнулся сержант, наблюдая как её кулачки безжалостно обрабатывают крепкую кожу чуть ниже его подбородка.
Убрав голову, он быстро осмотрел остальные комнаты с правой и левой стороны, обнаружив еще одну такую же камеру с койкой, санузел с душевой кабиной, а в трех других — медицинское оборудование непонятного назначения. Сюрприз его ждал за двустворчатой дверью в конце коридора.
— Ну ни хрена себе! — ахнул он, увидев огромную операционную. Та, в госпитале Святой Терезы, где его оперировал Эберс, против этой, тянула лишь на статус захудалой районной больнички. Хирургический центр, сплошняком набитый всевозможной аппаратурой, даже слабо освещённый, внушал уважение. «Интересно, на черта им такой?! Не аборты же делать?!» — заметив стоящее в углу гинекологическое кресло, подумал он.
Выйдя из операционной, Глеб направился к лестнице. Выход из подвала закрывала металлическая дверь с кодозамком. Он прошёл через неё и очутился в тёмном отсеке, единственным освещением которого служила неоновая лампочка, подсвечивающая кнопочную панель замка. Сделав ещё четыре шага и миновав последнюю преграду, сержант наконец увидел дневной
Он стоял в большой комнате, обставленной как кабинет или библиотека. По крайней мере, одну стену, ту, откуда он появился, занимали стеллажи с книгами. Письменный стол, персоналка, пара кресел, диван — из мебели больше ничего не было. За столом сидел мужчина лет пятидесяти. Первое, что бросалось в глаза — розовая блестящая лысина, окаймлённая кустиками волос. Склонив голову, тот что-то писал. Закончив, он отложил ручку и, взглянув на настольные часы, нажал кнопку селектора:
— Эдвард, скажи Бригсу, пусть займётся пациентками. Они уже наверняка проснулись! — проскрипел он режущим слух голосом.
По повелительному, хозяйскому тону, Глеб сообразил, что перед ним сам Шнайдер — Мясник. Кличка ему явно не шла. Красная, изрезанная морщинами рожа, маленькие глаза-буравчики, спрятанные под кустистыми бровями и мощными надбровными дугами, приплюснутый нос, мощные руки заросшие настолько густо волосами, что казались чёрными. Нет, Мясник скорее всего походил на африканскую гориллу, свирепую и жестокую. И будь он в России, кличку бы ему дали соответствующую, обозвав в лучшем случае Бабуином.
— Шеф! Ребята застоялись и просят разрешения…
— Вам что, на острове девок мало?! — перебил недовольно Шнайдер.
— Шеф! Это же русские девки! Мне может за всю жизнь не придётся ни одной русской трахнуть! — просительно проканючил Эдвард.
Хорошо, — секунду подумав, сказал Шнайдер. — Той, что в левом боксе, можете завтра заняться. Она нам понадобится на следующей неделе. А ту, что в правом, не вздумайте трогать, на неё срочный заказ!… Ты понял меня, Эдвард?!
— Так точно, шеф! — по-военному рявкнул в селектор Эдди.
— И не вздумайте мне попортить товар! Чтоб никакого скотства и групповщины! — отчеканил Шнайдер.
— Ну что вы, шеф, мы же понимаем!
— Ни черта вы не понимаете, — пробурчал неразборчиво Шнайдер, выключая селектор. — Будь у неё совместимость по четырём антигенам, только бы облизывались вокруг неё, да жрать носили до вторника….
Несвязное бормотание Мясника прервал приход симпатичного парня с подносом.
— Двадцать три шестьдесят восемь, — проскрипел Шнайдер, подняв на парня глаза. — Да повежливей там, пусть успокоятся.
— Хорошо, шеф, — кивнул Бригс, и, ловко балансируя подносом, подошёл к стеллажу, у которого стоял Глеб. Сунув руку между полок, он что-то там нажал, и стеллаж совершенно беззвучно повернулся, открывая тамбур перед стальной дверью.
Глеб заглянул под полку, но ничего особенного под ней не увидел, только планку, привёрнутую тремя шурупами к боковине. «Наверно, какой-то из шурупов», — подумал он, и поспешил вслед за Бригсом. Тот нажал маленькую кнопку над замком и, выждав несколько секунд, пока сзади с лёгким щелчком не закроется стеллаж, набрал на кодозамке 2368. Толстая металлическая дверь отползла в сторону. Парень шагнул на площадку и, нажав кнопку уже с внутренней стороны, заставил дверь закрыться. Весело насвистывая, он начал спускаться в подвал. Глеб же повернул назад, чтобы быстренько обследовать весь дом.