Освобождение шпиона

Корецкий Данил Аркадьевич

— И на остальных то же самое, - подтвердили бой­цы.

Зарембо оказался самым догадливым:

— Девятьсот девяносто девятая проба, десять тысяч граммов. Золото! Неужели это и есть Хранилище?!

— Похоже, — кивнул Леший.
– Давайте пересчитаем слитки... Поделите между собой ряды — так будет быст­рее...

Слитков оказалось ровно одна тысяча.

— Десять тонн! — сказал Зарембо. — Десять тонн зо­лота! Должны хорошую премию дать!

— Какая премия? На всю жизнь хватит! — выдохнул Полосников.

— Как поднимать только?
– задумчиво

произнес Пыльченко.

— К «Бухенвальду» перетаскаем, поставим лебедку наверху... — сказал Рудин. — И потом, тут тачки есть...

— Да и некуда спешить, можно хоть за десять раз, - на ходу перестроился Зарембо.

— Не понял, — сказал Леший. — Вы чего? Ничейный клад нашли, что ли?

— Конечно! — удивился Полосников. — Оно тут поч­ти шестьдесят лет лежит, его уже со всех счетов списа­ли. Если мы его сдадим, все равно в Госбанк не попадет: начальники разворуют!

— Не понял! — повторил майор Синцов, и в голосе его звякнул металл, причем гораздо более твердый, чем золото.

— Чего тут понимать, командир? Это наш бонус! — переговорное устройство Полосникова передало звук, напоминающий усмешку.

— Это кто тебе сказал?!

— Как «кто»? Все ребята скажут! — Полосников огля­делся, ища поддержки. — Да ты же сам нас выбрал, ко­мандир! Ни Середова не взял, ни Цветкова, ни Пекар­ского. Почему? .

— Да чтобы информация не вылилась! — рявкнул Ле­ший.
– Не для тоЗ о же, чтобы разграбить Хранилище!

— Мы его заслужили, это золото, командир! — Зарем­бо шагнул вперед и стал рядом с Полосниковым. — Жизнью сколько раз рисковали, здоровье гробили, за­дыхались, без воздуха обходились. Заработали честно!

— Нет, дружок! — Леший рассвирепел. — Если бы ты на свой страх и риск ходил, как мы с Хорем в свое вре­мя: без карт, без наводок, без оборудования... Тогда это был бы твой бонус! А когда тебя снарядили, привели в Хранилищеэто совсем другая песня! Это кража! Как думаете, ребята? — он повернулся к Рудину и Пальцу.

— Извини, командир, мне в общаге колбаситься на­доело. В выходные езжу к тетке в Муханово, а у нее то­же две комнаты на троих, - Пыльченко шагнул вперед и стал рядом с Зарембо.

— А у меня свадьба на носу, а в кармане — вошь на ар­кане!
– с ожесточением сказал Рудин.
– Где жить? Что невесте подарить?

Он тоже присоединился к взбунтовавшимся товари­щам. Теперь Леший стоял напротив четверых подчи­ненных. Собственно, они уже перестали быть подчи­ненными, наоборот, они ему не подчинялись.

— А теперь слушай меня!
– рявкнул он и положил ру­ку на кобуру.
– Это золото Башмакин охранял больше полувека и передал мне, доверил свою тайну! Думаете, я позволю его разграбить?!

Большой палец отстегнул застежку.

Бунтовщики переглянулись. В подземном снаряже­нии и устрашающих черных масках они походили на пришельцев из космоса. Или выходцев из адских глу­бин. Они тоже, не очень выражение, но взялись за ору­жие.

— Не надо, командир! — предостерегающим тоном предупредил Пыльченко. — Для нас это жизненно важ­ный вопрос. Вопрос жизни,

а не глупых принципов, ко­торые вообще никем не соблюдаются. Не надо нам ме­шать. Нас четверо, а ты один!

— Да ты, никак, меня на испуг берешь?! — Леший вы­ключил фонарь, сделал движение и исчез. Во всяком случае, в третьем складе его больше не было.

Через минуту погасло тусклое освещение в коридо­ре.

— Эй вы, клоуны, — раздался искаженный перего­ворным устройством голос. — Я никого не выпушу на­верх! Никого! Кто передумал — выходит с поднятыми руками! Остальные — пеняйте на себя!

— Доигрались! — зло сказал Зарембо. — И зачем я с вами вписался! Он же видит в темноте... Перестреляет всех из-за этого чертова золота! Да и дежурному навер­няка сообщил! Нет, я выхожу...

Зарембо вышел первым, за ним последовали осталь­ные.

— Хорошо, конечно, быть честным, командир! — с горечью сказал Пыльченко. — Особенно когда тебе ни­чего не нужно. А если мне жить негде? Кто обо мне по­заботится? Нет таких. Вот застрелить - пожалуйста, охотников много. И бандиты, и террористы, и собст­венный командир. Спасибо, товарищ майор!

Леший покраснел под маской.

— Это точно!
– поддержал товарища Рудин. — Что я Машеньке скажу? Что держал клад в руках, а командир его отнял? Хороша забота!

— Черт с вами! — Леший снял регенератор. Он умел дышать разреженным воздухом.
– Кто хочет, берет один слиток. Один! А наверху пишет рапорт об уволь­нении. И больше мы друг друга не знаем. Да и я тоже уволюсь. «Тоннель» — злосчастное подразделение. Сна­чала Неверов и его бандиты, теперь мой взвод...

Золото взяли все. Последним, крепко подумав, взял и Леший.

— Трудно сохранять благородство помыслов, когда думаешь о куске хлеба, — туманно сказал он. И доба­вил: — Действительно, кто о нас позаботится? Спасение утопающих - дело рук самих утопающих...

И рапорта на увольнение написали все, без исключе­ния. .

Второй состав спецвзвода «Тоннель» перестал суще­ствовать.

* * *

После того как из «Козера» ушли главные зачинате­ли и идеологи диггер-готства - в первую очередь Крю­гер, Рыба, Айва и Вампирыч, - это явление московской культурной (а также подземной) жизни быстро сошло на нет. Первое время в кафе еще продолжали собирать­ся стайки причудливо одетых молодых людей, любите­лей «иада», депрессивной поэзии, налобников со стра­зами и леденящих душу историй из глубин московско­го «минуса». Даже мини-фестиваль какой-то там прове­ли - который закончился пьяной дракой между диггер- готами и тайно просочившимися представителями обычных готов, радеющих за чистоту готской расы. И едва не закончился пожаром — поскольку кто-то из гостей фестиваля облил «иадом» козлиную голову, ук­рашавшую стену банкетного зала, и поджег. В результа­те голова и отдельные части интерьера были безнадеж­но испорчены, а пан Запальский, отвечавший за по­жарную безопасность и порядок в кафе, был уволен - то ли за провоцирующую фамилию, то ли за отсутствие огнетушителя.