Освобождение шпиона

Корецкий Данил Аркадьевич

Кафе закрыли на ремонт. Спустя два месяца его двери вновь открылись, но оказалось, что это уже не «Козерог», а обычный «Учкудук», в зале вместо красно-черной гаммы переливался всеми цветами радуги безумный восточный хай-тек, а блондины-официанты переоделись в полосатые халаты и надели на головы тюбетейки. Ну и, конечно, «иаду» здесь больше не на­ливали. А без «иаду», как известно, диггер-готство не­возможно по определению. Так что причудливо оде­тым молодым людям пришлось убраться отсюда и рас­сеяться по другим заведениям, где мрачный дух мос­ковского подземелья постепенно зачах, остыл и по­крылся серым пеплом, как разлетевшиеся в стороны угольки

костра. А бывший «Козер» превратился в обычное кафе первой наценочной категории, где про­водятся свадьбы и банкеты, где пьют и гуляют, танцу­ют лезгинку и гопака (а чаще просто топчутся по по­лу), пристают к дамам, получают по морде, - короче, отдыхают, как могут, самые обычные люди, без всяких экзотических пристрастий.

Что касается Крюгера и компании, то о них ходят разные непроверенные слухи. Например, что Рыба и Айва после допросов у обычнейшего Иван Сергеича рассорились навек и даже не здороваются, когда видят друг друга в коридорах МАРХИ... А в остальном все у них нормально. Дело о «готах-детоубийцах» развали­лось, к уголовной ответственности их никто не привле­кал, даже из института не отчислили. Был вызов «на ко­вер» к ректору, какое-то грозное китайское предупреж­дение, после которого бывшие друзья в «закидки» боль­ше ни ногой, старательно грызут гранит науки, а плащи «ван хельсинг» и ботинки-камелоты сменили на менее эпатажный и более удобный в повседневной жизни прикид.

Вампирычу, говорят, повезло меньше — за незакон­ное хранение оружия ему присудили год условно, из института отчислили, даже заставили выплатить какой-то штраф. Ну, штраф — это мелочи, а вот все остальное было для него потрясением. Все старания мудрейшего Марка Соломоновича и заходы со стороны его родите­лей пошли прахом - просто невероятно, офигес пол­ный. Хотя позже Соломонович все- гаки добился отме­ны приговора и Вампирыч в срочном порядке улетел в Лондон, где продолжил свое образование в University of Arts.Иногда он общается с Рыбой по «аське», мечтает однажды вернуться в белокаменную и устроить гранди­озный пикник с пивом и водкой в том самом старин­ном подвале - ну, где Библию старую нашли, по­мнишь? А заодно пройтись по местам боевой славы, где они едва не подстрелили страшного Железного Ами­ра...

Что касается самого Крюгера, то бывший гуру диггер-готства работает сейчас в какой-то страховой кон­торе оценщиком. Неплохо зарабатывает, катается на дорогой тачке, по вечерам сидит в клубе «Жара» на Бу­тырском валу. Ну, и все такое. Говорят, ему здорово вправил мозги командир подземного спецназа по клич­ке Леший. Теперь Крюгер даже в метро спускается не­охотно. Больше никаких сведений о нем нет.

Кто еще?

Пуля. Вот с Пулей сложнее всего. Она перестала хо­дить на лекции — все решили сперва, что либо взяла академический отпуск, либо перевелась на заочку. Рыба звонил ей домой, трубку поднимала мать и спокойно так заявляла, что он не туда попал. Потом кто-то пустил слух, что Пуля вышла замуж за... Крюгера. Потом - за Лешего, того самого командира. Потом — что ее выкра­ли чеченцы и увезли к себе в Чечню, даже ссылались при этом на какое-то сообщение из криминальной хро­ники в «Московском комсомольце».

А спустя две недели Пуля как ни в чем не бывало явилась на занятия. Живая, здоровая, без обручального кольца на руке, без хиджаба, вполне веселая и даже сча­стливая. Просветленная даже какая-то. На все расспро­сы отвечала коротко:

— Разбиралась кое с чем.

Похоже, разобралась.

Однако от Рыбиного пригла­шения на вечерний кофе она отказалась, сославшись на какие-то дела.

Вот, собственно, и все. Сессию Пуля сдала успешно, с учебой у нее полный порядок. С Рыбой и Айвой она поддерживает ровные, вполне даже дружеские отноше­ния, в которых нет-нет да проскальзывает какая-то снисходительность, - будто взрослая опытная женщи­на общается с друзьями детства, которые в чем-то так и остались подростками. О себе ничего не рассказывает. Вечерами где-то пропадает. Ухажеров отбривает - но вежливо. Кто-то из однокурсниц якобы видел ее на московском концерте Роджера Уотерса в VIP-ложе, в компании некоего крутого мужика.

— Я просто обалдела!
– уверяла подруг очевидица. — Вечернее платье от «Рим Акра» и брюликов на миллион! Такая вся из себя дама! А мужик — ну чисто киллер, морда железобетонная, кулачищи — во, держит ее за ру­ку и спит, представляете?!

— А может, это не Пуля была? — выразил кто-то со­мнение.

Очевидица, подумав, согласилась.

— Может. Уж больно все круто, по-взрослому, не ее уровень... Но похожа - офигеть! Один в один Пуля!

Сама же Пуля на все расспросы только пожимала плечами и рассеянно улыбалась, по-видимому, не сов­сем понимая, о чем идет речь.

* * *

Лидия Станиславовна открыла дверь и отошла в сто­рону, пристально разглядывая темно-синий, в полоску, костюм Лешего.

Леший вошел, вытерев ноги о половик. Деликатно кашлянул.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Добрый вечер, молодой человек.

Лидия Станиславовна величественно кивнула голо­вой и затянулась сигаретой, заправленной в мундштук.

— Как там Полина?
– спросил Леший.

— В жутком порядке.

— Она скоро? — Леший посмотрел на часы. — Уже почти восемь...

— Вопрос «скоро» на повестке дня не стоит, — объя­вила Лидия Станиславовна, выпуская дым в сторону. — Я сформулировала бы иначе: «быть» или «не быть».

Леший про себя выругался, но на лице изобразил вежливое недоумение:

— Разве что-то не так?

— Вчера вы, голуби мои, явились в половине второго ночи, — сказала Лидия Станиславовна.
– А Полина, простите, порядочная девушка, к тому же студентка...

— Этого больше не повторится, - поспешил заверить ее Леший.

— Ну, конечно.

— Уверяю вас...

Лидия Станиславовна посмотрела на него долгим сканирующим взглядом, затем отвернулась и зычно крикнула куда-то в глубину квартиры:

— Поля! Твой пришел! Что с ним делать?

— Не трогай его, мам! Я сейчас!.. Минуту!
– донес­лось в ответ.

— Итак, — сказала Лидия Станиславовна, снова поворачиваясь к Лешему. — Не позже двенадцати — это раз. Никакого спиртного — два. И все такое, о чем женщине не подобает напоминать джентльмену — это три...

— Да Боже упаси! — искренне ужаснулся Леший.

Она глубоко затянулась, прищурив на Лешего глаза,

выдохнула уголком рта.

— Повторяю, вы мне нравитесь, молодой человек. Несмотря даже на то, что вы майор ФСБ...

— В отставке, — напомнил Леший.

— Это плюс, - кивнула Лидия Станиславовна. — Но моя дочь должна в первую очередь получить образова­ние. А также во вторую и в третью очередь тоже. Я так считаю. Любые попытки помешать ей в этом — наме­ренные или непреднамеренные типа «ах, так получи­лось» — я буду рассматривать как прямой вызов лично мне... Понимаете, о чем я?