Освобождение
Шрифт:
Я прижалась лбом к холодной столешнице. Вот, спрашивается, как ему объяснить? Я приняла решение; оно крайне разумное, и потому я твёрдо буду его придерживаться; но при этом оно мне совсем не нравится, и потому я то и дело срываюсь. Подойти, что ли, и сказать: "Привет, сенатор. В голове у меня полная каша, ты это знаешь? Решения принимает набор логических конструкций. Часть из этих ментальных костылей просто устарела, другая с самого начала была идиотской. Но они со мной очень давно, почти с самого начала; в каком-то смысле они и есть - я... Ну, не вся я, но какая-то часть меня, и очень важная часть. Вынь её - вся личность рассыпется, как карточный домик. Так что
Прихватив пару бутылок, я заперлась в тамбуре между внешней и внутренней дверями гардеробной. Даже Зейтману сюда не телепортнуться, но и Пять Голосов до тамбура не достают. Узкая металлическая конура, как раз для такого ничтожества, как пропивающая свои мозги волшебница с эпическим бардаком в башке.
Счёт времени я утратила очень быстро, и спать в боевой броне удобно даже на голом полу, но вот туалета, увы, в тамбуре не предусмотрено; да и голод - весьма настойчивое чувство. Так что иногда приходилось выползать. В памяти у меня образовалась изрядная лакуна, но, когда я в очередной раз отперла дверь с целью проблеваться в сортире, подо мной хрустели упаковки от аварийного сухпайка - наверно, это самая мерзопакостная еда, которую только можно найти в доме...
На выходе из туалета мене поджидал Зейтман. Он брюзгливо морщился и, наверно, что-то говорил - я не слушала... Тогда он ухватил меня за шиворот - телепортация - и вот я уже лежу, уткнувшись носом в холодную металлическую палубу военного корабля; вокруг пахнет морем, чайки кричат, а на меня обрушивается Быстрая Трезвость. Это сложное заклинание, но Зейтман исполнил его мастерски - меня даже не стошнило. Зато все внутренности скрутил адский сушняк.
– Воды...
– выхрипела я сквозь непослушные, вмиг пересохшие губы. Каждый звук обжигал горло словно наждачкой.
– Ах воды, - издевательски пропел сенатор.
Ещё одна принудительная телепортация - крошечная, метров на десять - и мы оказались по ту сторону фальшборта. Сенатор тут же скаканул обратно, а я... Короткое стремительное падение, болезненный удар о воду. Мало того, что морскую и солёную, так ещё и пополам с мазутом и всяким мелким плавающим мусором, которого всегда полно в порту.
Угроза утонуть в этом дерьме заставила-таки меня соображать. Мелькнула мысль про "включить шлем", да я позабыла, как это делается... С грехом пополам сосредоточилась. Выворачивая и без того горящие огнём внутренности, телепортнулась обратно на палубу. Без сил плюхнулась, приложившись лбом об обжигающе-холодный металл. Горло перехватило спазмом: тело пыталось вытошнить совершенно пустой желудок.
– Повторить?
– участливо спросил Зейтман.
Я проскрипела что-то неразборчивое.
И
Силы были почти на исходе. Плюс опьянение окончательно прошло, и накатила паника. Я попыталась сосредоточиться раз, другой... изрядно наглоталась дерущей горло горькой отравы... и уже почти отчаявшись, всё же смогла вернуться на палубу. Почему именно на палубу, к обозлённому сенатору, а не куда угодно ещё? Да потому что благородные волшебницы не убегают от своих начальников. Это как кинжал или длинные волосы...
– Мне показалось, вы ответили "да", - снова издевательски пояснил Зейтман.
– Может, и в третий раз повторить? Мне не жалко.
Ничего членораздельного я произнести не могла при всём желании, и с обречённым смирением стала ждать, что он наконец-то меня утопит...
– Что здесь происходит?
– начальственно осведомился незнакомы голос. Отчётливо эльфийский - вся палитра обертонов на месте. И при том совершенно трезвый.
В поле моего зрения вошла пара до блеска начищенных ботинок. Офицерских, флотского образца. Выше взгляд я поднять не могла, но и так было понятно: это командир корабля.
– К нам на борт, - совсем другим, дружелюбно-вежливым тоном объяснил сенатор, - прибыла представитель сухопутных сил. Госпожа Редсвейл, волшебница первого ранга. Прошу любить и жаловать.
– Воняет, как говно, выглядит, как говно, и даже валяется, как говно, - подытожил капитан.
– Но хотя бы не опоздала к отплытию. Для армейских вонючек, считай, достижение.
Меня вздёрнули за шиворот. Не рукой - заклинанием. Руки капитан заложил за спину, а взгляд его льдисто-синих глаз был столь пристален, словно бы он пытался прожечь меня насквозь.
Идеально отутюженная чёрная форма, золотые знаки различия. Молодое, как у всех эльфов, лицо, но вот стрижка короткая - из-под фуражки ничего не выбивается. Значит, в довершение всех моих бед, он ещё и из незнатной семьи. Небось, долго и упорно выслуживался с самых низов, и терпеть не может всяких там потомственных, с кинжалами, особняками и всем прочим.
– Меня зовут Марк Руфо, - объявил капитан.
– Я командую этим кораблём. Это означает, что тут я царь и бог. И если вы только попробуете повыё... повыпендриваться, то остаток пути проведёте в карцере. Вам всё ясно?
Я с трудом кивнула.
– Язык отсох, да?
– без тени иронии спросил Руфо.
Я снова кивнула.
– Бывает. Сейчас отмочим...
"Отмачивание" он организовал прозаически: перепоручил меня матросу, вооружённому ведром. Воду в ведро наливали пресную, и даже чистую, а ошивающийся вокруг сенатор не делал попыток её магически изгадить - наверно, просто не умел, так что и на голову мне вода выливалась чистой.
Уже после первого ведра я обратила внимание на одну из фраз капитана - "к отплытию не опоздала". После третьего смогла наконец более-менее внятно изложить своё недоумение сенатору.
– Ну да, - подтвердил он.
– Сперва я планировал дождаться полудня, а затем вытащить вас из дома и устроить разнос по поводу опоздания. Но потом взвесил всё ещё раз, и решил смотаться с утра пораньше, а скандал сэкономить. В конце концов, зачем вам лишняя ругательная запись в личном деле?
– В воспитательных целях, - пробормотала я себе под нос.
– Когда кому-то двести пятьдесят три, этого "кого-то" уже поздновато воспитывать... Хотя я и попытался.
Надо же, он и мой возраст знает с точностью до года.