Освобожденный Иерусалим

Тассо Торквато

78

На нем сверкают латы; он одетВ пышнейшие свои одежды; рукиСвободны от оружия; лицоОзарено величием небесным.Лишь скипетром он машет золотым,В котором вся и власть его, и сила.Он держит речь, и голос у него —Сильнее, чем у смертного бывает:

79

«Что значат эти дикие угрозыИ этот шум бессмысленный? В чем дело?Вы так-то уважаете меня?Иль я вам недостаточно известен?Готфрид в убийстве гнусном заподозрен?Не ждете ль вы, что я сейчас смиренноОправдываться

стану, защищаться?Что я до просьб унижусь перед вами?

80

Нет, никогда вселенная, где имяМое гремит из края в край, меняНе упрекнет в бессилии постыдном.Защитников иных я не желаю,Как этот жезл и подвиги мои.Пусть милости уступит правосудье;Виновных не постигнет кара: в памятьУсопшего я всех прощаю вас.

81

Один лишь Аргиллан ответить долженЗа общую вину своею жизнью:Столь слабым подозрениям поддавшись,И вас в свою ошибку он вовлек».Так говорит, и пламенные взглядыВеличием и ужасом сверкают;Виновный же, подавленный, дрожащий,Не смеет на него поднять свой взор.

82

Дрожавшая от гнева и от злобы,Пылавшая кровавой мести жаждой,Безумно потрясавшая мечамиИ дротиками, дерзкая толпаТеперь, понурив головы, с безмолвнойПокорностью внимает властной речи;Она спокойно сносит, что при нейЗаковывают в цепи Аргиллана.

83

Так лев великолепный, что сейчасРевел, ужасной гривой потрясая,Едва увидит руку, что смирялаЕго, еще детеныша, свирепость,Склоняется надменной головойПод гнетом хорошо знакомой цепи,Дрожит перед угрозой и опятьИ мощь свою, и гордость забывает.

84

Толкуют, будто в это же мгновеньеКрылатый вида грозного воительПокрыл благочестивого ГотфридаЩитом небесным и держал он будтоВ руке еще алевший кровью меч.То кровь была тех стран и тех народов,Чьи грешные деянья, наконец,Возмездие Творца воспламенили.

85

Так бурное восстанье утихает:Оружие долой, и страсти гаснут;Готфрид идет к себе, весь поглощенныйНамереньем великим. Третьей ночиДождавшись, хочет он идти на приступ;Исследует он страшные снаряды,Что сокрушить должны оплот Солима,Неся в него и гибель и разгром.

ПЕСНЯ ДЕВЯТАЯ

1

При виде ненавистного покояИ стихшего смиренно мятежа,Бессильная бороться против рокаИ Неба изменить предначертанья,Дочь преисподней в злобе улетаетИные сеять козни и бичи.Где явится, везде бледнеет солнце,Везде трава, зачахнув, умирает.

2

Известно ей, что знаменитый сынБертольда из Христовой рати изгнан;Что больше ни Танкреда уж, ни прочихОпаснейших воителей в ней нет.И говорит она: «Чего ж ещеМне ждать? Теперь черед за Сулейманом;Врасплох напав, он без труда захватитОслабленный и разделенный стан».

3

Сказала и летит к ордам бродячим,Которых стал главою Сулейман,Считавшийся

ужаснейшим из смертных,Восстание поднявших против Неба;Тот Сулейман, что, по сказанью, былРожден Землей Олимпу на погибель:Над турками царил он, и НикеяСтолицею была его владений.

4

Соприкасаясь с Грецией, онаЛежала меж Сангаром и Меандром:Их населяли в древности мидяне,Фригийцы и лидийцы, а равноИ Понта и Вифинии народы;Латиняне, однако же, престолТирана опрокинули, и славаЕго померкла после двух сражений.

5

Напрасно он противился судьбе;Подвергнутый изгнанью из своих жеВладений, вынужден он был в ЕгиптеИскать себе приюта наконец.Его радушно принял сам властитель,Обрадовавшись случаю такуюВ лице неустрашимого герояИметь подмогу против христиан.

6

Но, прежде чем намеренья своиОсуществить, снабдил он СулейманаДостаточными средствами, чтоб помощьСо стороны арабов обеспечить:Пока он сам сзывает под знаменаИ Азии и Африки народы,Наживою прельщенные толпыРазбойников спешат за Сулейманом.

7

Объединив их под своим главенством,Опустошает он Святую землюИ христиан от моря отрезает:Тая глубоко в сердце жажду местиИ память о падении своем,Он весь свирепым рвением пылает;Но в хаосе изменчивых решенийТеряется мятежная душа.

8

Дискордия является емуПод видом старца тощего: в глубокихМорщинах бледное лицо; густыеУсы висят над подбородком бритым;Окутана чалмою голова;До самых пят спускается одежда;Кривая сабля сбоку; лук в руках,Колчан, звенящий глухо, за плечами.

9

И говорит она устами старца:«Среди равнин безлюдных по пескамБезводным и бесплодным мы блуждаем;Меж тем Готфрид солимскую твердынюС угрозою колеблет, и онаГотова уступить его напору:Еще промедлив, скоро мы увидим,Как в пламени былой погибнет город.

10

Не в том твои победы и трофеи,Чтоб сёла жечь и угонять стада:И так ли Сулейману подобаетМстить за свои обиды и потери?Воспрянь же вновь и под покровом ночиТирана одолей в его окопах;Верь старому Араспу, что тебеНе изменял ни в славе, ни в изгнанье.

11

Враг нас не ждет: в кичливости своейИ мысли он не допускает даже,Чтоб варвары, привыкшие лишь грабить,Дерзнули на такой отважный шаг;Но варвары, тебя вождем имея,В уснувший стан проникнут без боязни».Так говорит она и, СулейманаВоспламенив, становится незримой.

12

Султан, воздевши руки, восклицает:«О божество, явившееся мнеВ телесной оболочке, чтобы гневомИ злобою мое наполнить сердце!На твой призыв лечу я; да, лечу,Горами тел равнину всю покроюИ всю ее залью реками крови,Лишь руку бы мою ты направляло».