Освобожденный
Шрифт:
Я тоже не верила во все это, но иногда Люси заставляла меня задуматься.
Джей потер шею. Это был третий раз, когда я заметила, что он делает это с тех пор, как мы начали завтракать.
— Ты в порядке? — спросила я. — Затекла шея или что-то в этом роде?
— Нет. У меня просто зудит это место.
— Дайка взгляну.
— Зачем?
— Потому что я медсестра, тупица. Возможно, смогу сказать тебе, что это такое.
— Хорошо.
Я встала и подошла к его стороне стола.
— Ты много чесал ее. Она вся опухшая и красная.
— Эрин,
— Мы говорили об этом миллион раз, Джей. Ты должен сопротивляться желанию почесать это, или ты только сделаешь хуже. Теперь все так покраснело, что я даже не понимаю, что происходит. — Я осмотрела его шею, прощупывая ткань. Кожа была в основном гладкой, за исключением пары крошечных выпуклых рубцов примерно в полутора дюймах друг от друга.
— Похоже, тебя что-то укусило, — сказала я. — Может, комар.
— Насколько помню, нет, но чешется нереально.
— Это мог быть паук. Вероятно, это произошло, пока ты спал. Купи в аптеке крем с гидрокортизоном. Это снимет зуд. Он должен пройти сам по себе, но, если эти бугорки не исчезнут через неделю, дай мне знать. Я посмотрю еще раз.
— Слушаюсь, доктор, — весело сказал он.
Мой брат был хорошим парнем. Он никогда не хотел меня расстраивать, но знал, что я стала медсестрой, потому что не хотела влезать в шестизначные долги, поступая в медицинскую школу.
— Джей…
— Ой. Прости, сестренка.
— Все в порядке.
— Нет, это не так. Ты сделала правильный выбор. Я бы тоже не хотел быть по уши в долгах. Мне жаль, что у мамы с папой не было больше ресурсов.
— Это не их вина.
— Да, я знаю. — Он доел яичницу. — Я устала. Мне пора домой и в постель.
Я зевнула.
— Да, мне тоже. — Я достала из сумочки несколько купюр и положила их на стол рядом с теми несколькими, которые он бросил. — Нас устроят чаевые.
— Ладно. Увидимся, сестренка.
Когда я ехала домой, вспомнила медицинскую школу. Я мечтала об этом с детства и получила свой первый игрушечный стетоскоп на Рождество. Но мы с Джеем были детьми строителя и кассирши. Они усердно работали, но у них не было денег, чтобы отправить меня в медицинскую школу. Или колледж, если уж на, то пошло. Я выплачивала студенческие ссуды для своего настоящего и буду выплачивать в течение следующих нескольких лет.
Я была почти дома, когда что-то заставило меня свернуть на другую дорогу.
Глава 17
ДАНТЕ
Я больше не отличал ночь от дня. В комнате не было окон. Иногда лампы дневного света почти ослепляли меня, но чаще я оставался в темноте. Слуга приходил три раза в день, чтобы освободить меня, и я мог сходить в ванную и поесть. Блюда обычно состояли из курицы или говядины, картофеля, овощей и стакана воды.
— Королева хочет, чтобы ты пил.
Из-за того, что я оставался увлажненным, мне только хотелось
Пока она не узнала.
Она никогда не называла мне своего имени. Но она знала мое.
— Слышала, ты выпил не всю свою воду, Данте. Разве я не велела тебе есть и пить все, что тебе принесут?
— Да.
— Что «да»?
— Да, моя королева, — сказал я сквозь стиснутые зубы.
— Когда ты пьешь недостаточно воды, у тебя вырабатывается недостаточно крови. Ты же не хочешь, чтобы я осушила тебя, не так ли?
Если бы она осушила меня, я бы умер.
Иногда я желал смерти. В других случаях так сильно стремился выжить, что знал, что сделаю все, чтобы спасти свою собственную шкуру.
Чего я жаждал больше всего, так это побега. Освободиться от цепей.
Как долго я здесь пробыл?
Я понятия не имел. Дни превратились в месяцы, а месяцы в годы. Волосы на моем лице стали гуще. Слуга брил меня каждый день — не только лицо, но и пах. Королеве это нравится, сказал он, она не хотела, чтобы что-то мешало ее доступу к моей бедренной артерии.
— Отвечай мне, черт возьми!
— Нет, моя королева. Я не хочу, чтобы ты осушила меня.
— Тебе нужно быть осторожнее, Данте, — сказал Билл, протягивая мне флакон лосьона с алоэ. — Твоя кожа, очевидно, не привыкла к солнцу. Она даже более чувствительна, чем обычно.
Я выдавил немного лосьона на руки и втер его в шею и лицо.
— Ты довольно красный.
— Я знаю. Чувствую. — Алоэ немного охладило, но все равно было больно. Я пришел домой и ел литрами кровь из холодильника. Пребывание с Эрин сделало меня таким ненасытным, что я не был уверен, что когда-нибудь смогу насытиться.
Билл нашел меня на кухне, вытирающим рот.
— У тебя нет волдырей, так что это хорошо. Что ты делал на улице после восхода солнца без солнцезащитного крема?
— Я не подумал.
— Очевидно, ты не думал об этом. — Затем он выгнул бровь. — Тебя держали где-то подальше от солнца, не так ли?
— Я еще не готов говорить, Билл.
— Понимаю.
Но он не понимал. Никто бы не стал. И он был прав. Я как-то не подумал о солнцезащитном креме.
Я думал о том, чтобы — был поглощен — добраться до Эрин. Мне было наплевать на то, что солнце может сделать с моей кожей.