Осыпь меня золотом
Шрифт:
– Вы, Евгения Максимовна, всегда напоминали мне амазонку, – усаживая меня в кресло, поведал Скоробогатов. – Вам бы еще распущенные волосы носить – полное сходство!
– Увы, на работе распущенные волосы мне только мешают, – сказала я.
– Пообедаете с нами? – предложил он.
– Спасибо большое, я веду спартанский образ жизни и в периоды заботы о клиенте стараюсь не думать о еде! – бессовестным образом соврала я, невозмутимо глядя на Скоробогатова.
В глазах Ильичева появилось что-то среднее между уважением и восхищением. Он, кажется, напрочь забыл
– Мы тут с Владимиром обсудили кое-что, – приняв серьезный вид, сказал Александр Андреевич. – Имейте в виду: в случае чего, можете на меня рассчитывать.
– Спасибо, Александр Андреевич, – поблагодарила я. – Надеюсь, не придется вас беспокоить.
– Я, конечно, позвоню кое-кому… – задумчиво продолжал чиновник от профессуры. – Постараюсь все уладить, но… Нужно постараться найти что-то на этот «Атлант».
– Если вашим знакомым это удастся, будет просто отлично, – кивнула я. – Ну, а мы пока попробуем своими силами.
– Желаю вам удачи, – напутствовал Скоробогатов.
Я не стала засиживаться у профессора в гостях, и через час мы с Ильичевым были уже в Монастырском проезде. Я попросила его позвонить Бабурину и узнать, чем закончилась история со взорванной машиной, однако Ильичев сообщил мне, что абонент недоступен.
– Что ж, будем надеяться, что на сегодня все инциденты закончились, – оптимистично проговорила я. – А ваш совет перенесите на другое время.
– Ну, вот когда Бабурин проявится, тогда и обсудим это, – махнул рукой Ильичев, который после пережитых за последнее время треволнений явно мечтал расслабиться и совершенно не хотел думать ни о каких делах. Он отправился в ванную и долго принимал там душ, я же, посчитав, что тоже имею право на временный отдых, собралась посмотреть кино.
Однако я снова ошиблась в своих прогнозах, совсем как интернетовские синоптики, пытающиеся предсказать погоду на месяц. Поздним вечером, когда я уже готовилась к безмятежному сну, в гостиной зазвонил стационарный телефон. Ильичев снял трубку в своей комнате, но уже через несколько секунд вылетел оттуда, сжимая ее около уха. В трубке что-то отчаянно визжало и пищало.
– Что такое? – нахмурилась я, выхватывая у него трубку.
Из беспорядочно выкрикиваемых фраз мне удалось понять лишь, что звонит Темникова и что она находится в крайне взвинченном состоянии.
– Елена Константиновна! – повысила я голос. – Это Евгения. Постарайтесь, пожалуйста, говорить спокойнее, чтобы я поняла, что вы хотите!
– Кристина пропала! – заорала мне в ухо Темникова.
– Когда? – только и успела спросить я.
– Сегодня!
– Я понимаю, что не неделю назад, – не удержавшись, съязвила я. – Она же была дома вместе с вами!
– Да, была, но потом ушла!
– Через окно, что ли? – никак не могла понять я. – Вы видели, как она уходила?
– Нет, не видела. Она просто ушла, хлопнула дверью и ушла! А перед этим мы поругались! И я боюсь, что она наделает каких-нибудь глупостей! Я вас очень прошу, Евгения… Простите, я не помню вашего отчества!
– Максимовна, но это неважно, – вставила я.
– Евгения
Я пришла в легкое замешательство:
– Но я даже не представляю, где ее искать! Я не сыщик! Вам лучше обратиться в милицию по этому вопросу.
– Нет, в милицию нельзя, она ненавидит милиционеров и может отколоть что-нибудь в знак протеста!
– По-моему, она уже отколола, – заметила я.
– Евгения Максимовна, я вас очень прошу, приезжайте ко мне! Я… Я вам заплачу за услуги! – сбивчиво заговорила Темникова, и мне показалось, что она повторяет чьи-то слова: я явственно слышала на заднем фоне мужской голос.
– Вы одна дома? – спросила я.
– Нет… Со мной Алексей Федорович, – призналась Темникова. – Он тоже вас очень просит приехать!
«Бабурину-то прямо сам бог велел беспокоиться о судьбе дочери Темниковой, – отметила про себя я. – Интересно, вся прочая компания в курсе их отношений?»
В том, что близкие отношения между Темниковой и Бабуриным существуют, я практически не сомневалась.
– Но я охраняю Владимира Николаевича, – привела я главный аргумент: очень уж мне не хотелось принимать участия в семейных разборках Темниковой и Бабурина.
– Пусть он приезжает вместе с вами! – прокричала Темникова. – Дайте ему трубку!
Я молча протянула трубку Ильичеву и вздохнула. Мне сразу же стало слышно, как Бабурин загудел в ухо Ильичеву, пытаясь в чем-то убедить. По лицу Ильичева было видно, что он вполне разделяет мои настроения и мчаться на поиски неадекватной дочуры Елены Константиновны совершенно не расположен. Однако Бабурин, видимо, все-таки сумел его убедить или просто уговорить, потому что Владимир Николаевич с досадой проговорил в трубку:
– Хорошо, мы приедем.
После чего он посмотрел на меня и сказал:
– Мне кажется, сегодняшний день никогда не кончится!
– Не переживайте. Все кончается на этом свете, даже наша жизнь, – успокоила я его как могла и пошла собираться.
Глава третья
В квартире Елены Константиновны пахло коньяком и валерьянкой. Коньяк тянул Бабурин, мрачно прихлебывая из плоской бутылочки. Валерьянку поглощала сама расстроенная мать – пузыречек с лекарством стоял на столе посреди комнаты. Елена Константиновна была без макияжа, глаза ее, покрасневшие и припухшие от слез по поводу взрыва машины, выглядели тускло, и вообще она сейчас казалась постаревшей лет на десять.
Мы с Ильичевым прошли в зал, где и восседал на диване Бабурин со своей бутылкой, и уселись в кресла. Ворот рубашки Алексея Федоровича был расстегнут. И вообще Бабурин держался у Темниковой в квартире практически как в собственном доме. При нашем появлении он лишь кивнул и отхлебнул глоток коньяка.
– Выпить что-нибудь хотите? – гнусавя опухшим носом, спросила Темникова.
– Нет, спасибо, – отказалась я за нас с Ильичевым обоих. – Расскажите лучше, что же произошло. Из-за чего вы поругались с Кристиной?