От былины до считалки
Шрифт:
«В некотором царстве, в некотором государстве, а именно в том, в котором мы живем, не на суше, не на море, а на одной кочке стоял город Новгород...» В этой шуточной присказке, вернее, в сказочном зачине легко угадывается тот же самый прием ступенчатого сужения образов — от большого к меньшему, как в матрешке: одна, в ней вторая, во второй третья.
Известен этот прием и былине:
Из того было из города из Крякова,
С
А с той ли со улицы Рогатицы,
Из того подворья богатырского
Охоч ездить молодец был за охоткой...
В коротенькой частушке, кажется, он не встречается — места мало, не разгуляешься, каждое слово тут на учете.
Прием психологического параллелизма тоже очень древний. Как мы уже говорили, первобытные люди когда-то одушевляли природу, верили, что силы, стихии природы, животные, растения, солнце, луна так же сердятся, радуются, испытывают чувства голода, сытости, страха, как и сами люди.
Прием психологического параллелизма и состоит в сравнении, в уподоблении чувств и действий человека явлениям природы. Прием этот существовал в народной поэзии на протяжении многих веков, стал привычным, традиционным, приобрел особую художественную выразительность.
Зеленый дубочек к земле , приклонился,
Молодой мальчишка о чем-то зажурился.
Иногда сравнение может иметь как бы отрицательный характер. Но смысл его от этого не меняется.
Не сырой дуб к земле клонится,
Не бумажные листочки расстилаются, —
Расстилается сын перед батюшкой,
Он и просит себе благословеньица.
Прием психологического параллелизма широко применяется и в песнях, и в былинах, и в частушках. Он стал одним из основных художественных приемов народной поэзии.
Иногда все произведение состоит из двух развернутых параллельных описаний:
Из-за лесу, лесу темного,
Из-за гор, гор высокиих
Вылетало гусей стадо,
А второе лебединое.
Отставала лебедушка
Прочь от стада лебединого,
Приставала лебедушка
Что ко стаду, ко серым гусям.
Не сумела лебедушка
По-гусиному крйчати,
Начали гуси щипати,
А лебедушка крйчати:
— Не щиплите, гуси серые,
Не сама я к вам залетала,
Занесло меня погодою,
Что погодою несносною,
Что несносным буйным ветром. —
Отставала тут Марьюшка,
Отставала тут Ивановна Что от нас, от красных девушек,
Приставала свет Марьюшка, Приставала свет Ивановна
Ко
Не сумела тут Марьюшка
Буйну голову повязывать.
Начали люди, люди судити,
А свет Марьюшка плакати:
— Не судите, люди добрые,
Не сама я к вам заехала,
Завезли меня добры кони,
Что кони Ванюшки,
Что добры кони Петровича.
Постоянные параллельные пары: молодец — дубочек, голубчик, красная девица — красное солнышко, голубка, лебедушка, яблонька — накрепко соединялись в сознании певцов.
«Голубчик» — мы и сегодня можем услышать такое обращение.
Стало возможным использовать, к примеру, образ дубка без второй части параллельного сравнения, не упоминая человека: каждому русскому певцу и слушателю и так было ясно, что речь идет о молодце. А если упоминается лебедушка, то это обязательно рассказ о девушке, о невесте. Так возникли в фольклоре образы, выражающие и чувства человека: радость — красная спелая ягода, яблочко, виноград; горе, печаль — горькие ягоды, повянувшие цветы, скошенная трава, наклонившееся дерево. Это уже образы-символы.
Вот вариант свадебной песни, с которой мы только что познакомились. Здесь от второй части, где речь должна идти о девушке, осталась лишь одна строка (самая последняя), но все равно— «человеческий» смысл песни, горестные чувства невесты понятны, вызывают ответные чувства в том, кто поет, кто вслушивается в эту песню.
Что с-за лесу, лесу темного,
Эй, из-за садика зеленого,
Эй, улетали там два стадийка:
Эй, одно стадо — гуси серые,
Эй, другое — лебеди белые.
Эй, отлучилася лебедушка,
Эй, прилучилась к серым гусям.
Эй, почали ее щипати-рвать,
Эй, по-гусиному скрикнула:
— Эй, не щиплите гуси серые,
Не щиплите, гуси серые,
Эй, не сама я к вам заехала,
Не сама я к вам заехала,
Эй, занесли меня буйные ветры,
Эй, буйные ветры все холодные,
Эй, добры кони все вороные.
Начали ее щипати-рвать.
Когда писатель хочет создать произведение, близкое по стилю к фольклору, похожее на фольклор, он обязательно применит приемы, о которых мы говорили сейчас.
Вспомним, как начинается первая часть знаменитой «Песни про купца Калашникова» М. Ю. Лермонтова:
Не сияет на небе солнце красное,
Не любуются им тучки синие:
То за трапезой сидит во златом венце,
Сидит грозный царь Иван Васильевич.
Позади его стоят стольники,
Супротив его всё бояре да князья,