От «Дон-Жуана» до «Муркина вестника “Мяу-мяу”»

Дурылин С.

Дон-Жуан

Оставим юношам влюбленным

их —

Созвучия, сонеты и стихи:

Для них любовь – созвучья [17] , рифма,

звук —

Им – поцелуи, клятвы и стихи,

Весенний жар, весенние мечтанья.

Им – сев весенний, жатва – нам,

17

Ср. с пушкинским «Каменным

гостем». Первый гость на ужине у Лауры благодарит ее за песню, сочиненную Дон Гуаном:

Благодарим, волшебница. Ты сердце

Чаруешь нам. Из наслаждений жизни

Одной любви музыка уступает;

Но и любовь мелодия…

(Пушкин А. С. Собрание сочинений в десяти томах. М.: Художественная литература, 1975. Т. 4. С. 297.)

Любовь – им рифма, нам – мгновенный яд,

Обет – для них она, нам – исполненья,

Для них она – мечтаний светлый ряд —

Для нас – лишь Смерти темное забвенье.

(Поднимая бокал)

Вино в бокалах темное играет

И пенится, волнуясь, пеной светлой,

И чем старей – тем аромат сильнее [18] ,

18

Пушкин в IV главе «Евгения Онегина» в лирическом отступлении о винах развивает поэтическую метафору неотвратимого бега времени: юность отождествляется у него с игрой и пеной шампанского «Аи», тогда как зрелый возраст и жизненный опыт внутренне сродны «благоразумному Бордо» – красному вину из смеси темного и зеленого винограда, не столь крепкого, как шампанские вина: «Вдова Клико», «Моэт» или «Аи», которые пьет Онегин.

Аи любовнице подобен

Блестящей, ветреной, живой,

И своенравной, и пустой…

Но ты, Бордо, подобен другу,

Который, в горе и в беде,

Товарищ завсегда, везде… (IV, XLVI)

И тем скорей оно нас опьяняет,

Так будем ли мы думать о любви,

Когда нам время смерть дала любить?

Поплачем ли над кубком полным с думой,

Когда его мы в силах осушить?

Безумец тот, кто думой о любви

Саму любовь из сердца прогоняет.

Безумен тот, кто с думой о вине

Томящей жажды им не утоляет.

Агата

(кидаясь к нему)

Ты – мой, ты – здесь, ты – прежний

Дон-Жуан!

Дон-Жуан

(отвечая ей с улыбкой)

Ты – прежняя, прелестная Агата!

Твои глаза – как звезды – те же тени —

В них тот же свет мерцающий

упорный,

Над ними – прежние ресниц извивы,

Как кипарисов ветви ночью темной,

И тот же голос – с лютней звонкой

схожий,

И те же руки – мрамора изгибы,

И та же прядь чернеющих волос —

Подобных горнему потоку ночью,

Когда он вьется черною змеей,

В волнах меж скал прерывно извиваясь.

Ты вновь моя,

ты прежняя Агата!

1-й

(ко всем другим)

По старому обычаю, мы привыкли

Наш поздний пир без ссоры заключать,

И, подчинясь решению Агаты,

Мы покидать привыкли этот дом,

Оставив одного, кто выбран ею.

На этот раз тот выбор совершен

Не ей – судьбой указан он. Жуан

Самой судьбой направлен был сюда

В глухую ночь – и солнце пусть увидит,

Как он оставит дом Агаты. Я

Седлать велю коней, чтобы поспеть

В Севилью на рассвете.

2-й

Я согласен

И думаю, что выбор справедлив.

5-й

В последний раз за здравие Жуана!

(Пьют)

Дон-Жуан

Я ваш привет ценю, друзья, и ваше

Решенье принимаю. На прощанье

Я за здоровье ваше пью и вас.

Желаю быть к рассвету у ворот

Севильи старой.

(Все пьют и готовы уходить. Агата в объятиях Жуана. Шум.)

Лепорелло

(испуганно вбегая)

Ой! Ой-ой! Синьор!

Дон-Жуан

Рехнулся ты, мой бедный Лепорелло?

Лепорелло

Синьор… там, за дверями, ой-ой-ой…

Дон-Жуан

Кто может быть там в этот час?..

Лепорелло

Идет сюда… Шаги ее… Она все ближе…

Пропали мы… О Дева Пресвятая!

(Общее замешательство)

(Появляется предшествуемая ярким лучистым сиянием Светлая Дева. Черты ее недвижны. Взор ее строг и прекрасен, но чуждый земного и земным. Слова ее тихи, как легкое дуновенье, но ясны, как лучи звезд.

Все в ужасе замирают. В мертвенной бледности застывает Агата. Как слепые, склонились гости и бегут взором в темноту, не в силах выносить света, от Нее исходящего. Лепорелло склонился в темном углу. Один Жуан – недвижно-спокойный и бледный – встречает Светлую гостью [19] .)

Светлая Дева

Явилась Я на зов твой, Дон-Жуан.

Дон-Жуан

(после молчанья)

19

Завязка сюжета поэмы у Дурылина – аллюзия на развязку пушкинского «Каменного гостя». У Пушкина в финале «маленькой трагедии» Дон Гуан приглашает статую Командора в дом ее вдовы, чтобы тому стоять у дверей и сторожить их любовное свидание с Доной Анной. Дон-Жуан Дурылина, как видно из сюжетной коллизии, заранее приглашал статую Мадонны в дом к своей любовнице Агате, у которой собрались гости – друзья Дон-Жуана. Если пушкинский Каменный гость как будто посланник ада и пришел забрать развратника и богохульника Дон Гуана в преисподнюю, то у Дурылина Светлая Дева являет с собой ослепительно-яркий свет, сияние которого не могут вынести ни Агата, ни ее гости, ни испуганный Лепорелло. И только один Дон-Жуан встречает ее сияние без страха и оцепенения.