От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога. Том V

Величко Алексей Михайлович

эта мера не принесла успеха1.

Фракия теперь была спокойна, но «спокойствием» покойника. Ар-

хонты областей откровенно желали перейти под власть османов, и эта

«добрая воля» многократно увеличила возможности турок закрепить-

ся в Европе. Император почти совершенно утратил узы управления

и не мог ничего противопоставить сепаратизму своего же чиновника

в

Фокее, Калофета, объявившего себя самостоятельным правителем.

Безнаказанность этого сановника превосходила всякие границы: когда

его пираты захватили Халила, сына султана Орхана, и османы потре-

бовали вернуть принца, Калофет запросил за это с василевса 100 тыс.

золотых монет и титул севастократора. Чтобы сгладить дипломатиче-

ский скандал и сохранить союз с османами, без которых Византия те-

перь оказывалась абсолютно беззащитной перед болгарами и сербами, Иоанну V Палеологу пришлось пойти на откровенное унижение. Он

выдал свою малолетнюю дочь за мятежника, и тот отпустил османско-

го принца.

Мануил Кантакузен, многократно увеличивший могущество Мо-

реи, и не думал подчиняться Палеологам, и отряд наемников, на-

правленных против него Иоанном V, был разбит сыном талантливого

полководца-отца. В конце концов император признал Мануила Кан-

такузена Морейским деспотом, сохранив видимость его зависимости

от императорской власти. Кроме того, приходилось расплачиваться за

помощь в борьбе с Иоанном VI Кантакузеном. И царь отдал в каче-

стве приданого своей сестры, выданной замуж за генуэзца Гаттелузи, остров Митилену (Лесбос)2.

Однако и в таких непростых условиях император не забывал о сво-

ем долге перед Церковью. Хотя Собор 1351 г. поставил точку в споре

между Паламой, Варлаамом и Акиндином, Никифор Григора вскоре

1 Катанский А. История попыток к соединению церквей Греческой и Ла-

тинской в первые четыре века по их разделении. С. 221, 222.

2 Успенский Ф.И. История Византийской империи. Т. 5. С. 482, 483.

304

Д

И Н А С Т И Я П А Л Е О Л О Г О В

начал новую дискуссию. Видимо, он надеялся, что со смертью старого

покровителя св. Григория императора Иоанна VI Кантакузена пози-

ции Святителя во дворце пошатнулись, но ошибся. Повод для дискус-

сии дал приехавший в Константинополь папский легат Павел Смирн-

ский, заявивший, что желает узнать непосредственно «из первых рук»

о новейших богословских течениях в Восточной церкви. Неожиданно

его поддержал сам василевс, заявивший, что хотя и поставил свою под-

пись под актами Собора 1351 г., но на нем не присутствовал, а потому

трудно понимает причину разногласий Григоры и Паламы. Диспут но-

сил публичный характер, и ему придавалось очень большое значение.

Свидетельством тому — присутствие на диспуте непосредственно царя

со всем семейством, множества высших сановников, клириков и бого-

словов1.

Однако Григоре пришлось испытать горькое разочарование — им-

ператор вовсе не собирался ревизовать акты «кантакузенского» Со-

бора 1351 г. Когда философ заявил с первых слов, что желает, чтобы

Томос 1351 г. был сожжен, и лишь потом готов вступать в спор с Па-

ламой, император его перебил: «Цель собрания нашего — не вызывать

вновь судебного разбирательства и выносить решения, ибо это уже

случилось, и нет сейчас того, кто бы это изменил. Сей Томос соборный

и принадлежит всей Церкви, и дело каждого — возвеличивать его. Но

я тогда не присутствовал и соглашаюсь выслушать вас, дабы и самому

уяснить, в чем же дело»2.

После этого диспут потерял для Григоры смысл, кроме того, при

всем своем умении философ и историк ничего не мог противопоста-

вить аргументам св. Григория.

Это было едва ли не единственное торжественное событие, где

царь продемонстрировал свою власть. Империя медленно погибала, и

ее слабость тем более казалась смертельной, что в 1359 г. скончался