От Гринвича до экватора
Шрифт:
Мы так и не поняли, чем приглянулся индийский поезд Марку Твену.
«Голод, — писал он, — это специальность Индии. Во всех остальных странах голод — просто преходящая случайность, но в Индии это опустошительная катастрофа, если в других странах от голода умирают сотни людей, то здесь — миллионы». Точное перо публициста передает картины бедствий и нищеты в Индии в конце прошлого века. Однако эти картины словно лишены грунтовой подкладки, автор даже не задается вопросом, где корни нищеты.
В чем дело? Внезапное измельчение таланта? Беззаботность писателя-путешественника,
Тут другое. Во-первых, Твен, как и Киплинг, явно находился под влиянием историков, утверждавших, будто британская власть несет Индии блага цивилизации, мир и порядок. Но есть и второе объяснение: очень уж завораживает Восток своим внешним обликом, оболочку легко принять за само ядро ореха!
Восток… Но в Индии я нередко оказывался — конечно, в мыслях — и на Западе, прежде всего в Англии.
У Индии особые отношения с Лондоном, как-никак она в прошлом его колония. Отсюда и названия: «Госпиталь Веллингтона», гостиница «Империал», улица Каннинг-роуд. Отсюда и широкое распространение английского. На нем выходят газеты, журналы и книги; ведется ряд передач по телевидению; написаны всевозможные объявления, включая те, что висят на дорожных столбах (а в Англии, как читатель помнит, это делать запрещено); выбиты на Воротах Индии в Дели имена павших в первую мировую войну.
Отсюда и мемориальная табличка на доме в переулке Калькутты: «Здесь родился великий английский писатель Теккерей».
Отсюда и восседающая в Калькутте, бывшей индийской столице, мраморная королева Виктория. Пройдя мимо ее статуи, попадаешь в… Лондон.
Со стены смотрит герцог Веллингтон: руки скрещены на груди, голова гордо откинута. Такая же поза у генерала Хавелока и фельдмаршала Напиера, которые стоят на Трафальгарской площади, у секретарей Форин офиса, чьи портреты развешаны по британскому МИДу, да, по сути дела, у всех «лучших сынов» Альбиона, запечатленных в Англии на холстах, в мраморе и бронзе.
В Индии королева Виктория выглядит не менее величественно, чем у себя на родине. В центральном зале двенадцать гигантских картин воспроизводят эпизоды из ее жизни. По соседству — привезенные из Виндзорского дворца личные вещи монарха: рояль, письменный стол, книги и коллекция оружия, с помощью которого британские солдаты расправлялись с восставшими индийцами.
Полотно Верещагина «Въезд принца Уэльского в Джайпур в 1876 году». Табличка сообщает, что это самая большая по размерам картина в Индии, что раньше она хранилась в США, а затем ее купил магараджа Джайпура, что Верещагин жил в этих местах с 1874 по 1876 год и снова приезжал в 1882 году. Но об одном факте табличка умалчивает: британские власти выслали Верещагина из Индии по сфабрикованному обвинению в шпионаже.
Мемориал Виктории в Калькутте — это мощь (былая!) Британии. Его воздвигли в начале нынешнего века, и в нем все преисполнено достоинства, все славит английскую корону…
Королева Виктория однажды произнесла: «Индия — самый большой
Позже тот же Ф. Стил сделал вывод: главный и неразрешимый вопрос, стоящий перед англичанами, — вовсе не погода, а то, что они «не в состоянии править Индией».
Вскоре и официальному Лондону пришлось в этом признаться. И не просто признаться — уйти с чужой земли.
Однако следы его остались. О некоторых из них, прежде всего о нищете, уже говорилось. Недобрым словом вспоминают англичан и в Тадж-Махале. Это они вывезли из храма самое дорогое сокровище — усыпанную бриллиантами и голубыми сапфирами ширму из золота и эмали. Ширма стояла перед надгробиями супружеской четы. Сыны Альбиона заменили ее мраморной решеткой.
В XIX веке британский губернатор решил разобрать весь Тадж-Махал и отправить его в Англию, но, испугавшись гнева индийцев, отказался от этого плана.
В 1857 году, расправляясь с восставшими патриотами, англичане варварски обстреляли эти места, и мавзолей уцелел опять-таки по чистой случайности.
Однако хватит истории. Тем более что многое не объяснишь только ею. Выходим из кинотеатра «Шила» в Старом Дели. Под мостом спят люди. Спят в таких же мешках из грубого холста и в таких же позах, что и бездомные под Чаринг кросс — мостом на набережной Темзы. Этот мост, как и тот, для нищих и жилье, и очаг, и место общения. Здесь, как и в Лондоне, надо идти очень быстро, — могут напасть и ограбить…
Отъезжаем километров пятьдесят от города Канпур, что южнее Дели. Неожиданно шофер тормозит. И сообщает: в этих местах действовал индийский Робин Гуд, его звали Ман Сингх. Да, еще один Робин Гуд! Он поступал по тому же принципу, что английский атаман и сингальский Сардиал: грабил богатых и защищал бедных…
Делийский университет имени Дж. Неру большой и красивый, в нем много зелени. Много и плакатов, они прикреплены к стенам зданий, заборам, волейбольной сетке. Плакаты призывают повысить стипендии. До тех пор, пока этого не произойдет, студенты намерены бойкотировать занятия.
Точно такие же события и точно по такой же причине довелось наблюдать в Эссекском университете…
«Нет Востока, и Запада нет…» В том-то и дело, что Индия — причудливый конгломерат того и другого. Подобно многочисленным перевоплощениям бога Вишну, она предстает в разных измерениях, открывает с каждым днем все новые грани. В одной из книг о Южной Азии написано: «Если вы хотите увидеть Восток и Запад соединенными в архитектуре, философии, музыке, еде, одежде, языке, приезжайте в Индию».