От Карповки до Норвежского моря

На левом берегу одной из многочисленных ленинградских маленьких рек с названием Карповка, которая соединяет Большую Невку с Малой, пересекая северную часть Аптекарского острова, недалеко от места, где она впадает в Малую Невку, находится Центральный научно-исследовательский институт (ЦНИИ) «Морфизприбор». Примерно с середины 60-х годов прошлого века в институте начались работы по созданию универсального гидроакустического комплекса (ГАК) для подводных лодок различного назначения, включавшие в себя проведение ряда научно-исследовательских работ, а также разработку и изготовление опытного образца, получившего название «Скат». Этой разработке придавалось большое значение в рамках Военно-морского флота и Министерства судостроительной промышленности и она проводилась по специальному Постановлению Совета Министров СССР. С учетом достижений судостроителей в части обесшумливания подводных лодок перед разработчиками комплекса была поставлена задача достигнуть паритета по дальностям обнаружения целей с американскими подводными лодками, вооруженными последними модификациями гидроакустического комплекса AN/BQQ-5. Главным конструктором комплекса был назначен Директор института Владимир Васильевич Громковский, а его Первым заместителем начальник комплексной лаборатории Арон Иосифович Паперно. В области тематики института для подводных лодок комплекс «Скат» много лет был одним из основным заказом, на котором работал большой коллектив специалистов института. Предназначенный для подводных лодок нового поколения, комплекс и сам был новым поколением гидроакустического вооружения, в котором впервые были широко внедрены цифровые вычислительные системы и новая элементная база для радиотехнических и электротехнических устройств; впервые с учетом новейших эргономических концепций был создан пульт с использованием в качестве индикаторов электронных трубок телевизионного типа; впервые широко применялись новые материалы в конструкции акустических антенн

и обтекателей. Функционально ГАК «Скат» состоял из комплексной системы «Скат-КС», включавшей в себя аппаратуру общего назначения, решавшей общекомплексные задачи с выводом конечной информации на пульт, и семи автономных подсистем: подсистема 1 — аппаратура шумопеленгования в звуковом диапазоне частот, подсистема 2 — аппаратура эхопеленгования (гидролокации), подсистема 3 — аппаратура обнаружения гидроакустических сигналов работающих гидролокаторов (гидроакустическая разведка), подсистема 4 — аппаратура звукоподводной связи и опознавания, подсистема 5 — аппаратура шумопеленгования в низком звуковом диапазоне частот с использованием буксируемой протяженной антенны, подсистема 6 — аппаратура классификации целей и подсистема 7 — аппаратура контроля работы комплекса, а также отдельных самостоятельных станций: миноискания «Арфа-М», измерения скорости звука в воде «Жгут-М», определения начала кавитации гребных винтов «Винт-М», эхоледомера «Север-М» и обнаружителей разводий и полыней во льдах НОР-1 и НОК-1. По объему решаемых задач и тактико-техническим характеристикам каждая подсистема комплекса превосходила соответствующие подсистемы всех ранее разработанных комплексов и отдельных станций, а принципиально новые подсистемы 5 и 6 вообще не имели отечественных аналогов. Многие технические решения, реализованные в «Скате», послужили основой для разработки последующих комплексов скатовского семейства («Скат-2М», «Скат-БДРМ», «Скат-Плавник», «Скат-3»). Судьба опытного образца ГАК «Скат» существенно отличалась от судеб других опытных образцов, рожденных до него на берегу Карповки. Начать хотя бы с того, что он был сразу установлен на головную подводную лодку нового проекта; впервые настройка комплекса проводилась во время докового перехода из Ленинграда в Северодвинск; впервые государственные испытания и сдача головной лодки проводились раньше, чем были проведены даже швартовные испытания комплекса, который, тем не менее, должен был обеспечивать безопасность плавания; впервые для измерения электроакустических параметров антенн комплекса, установленного на атомной подводной лодке, использовалось специальное измерительно-координатное устройство; впервые Государственные испытания комплекса, по сути, проводились два раза — первый раз в составе первых четырех подсистем и второй раз в полном объеме; впервые государственные испытания были совмещены с расширенными океаническими испытаниями в Северной Атлантике.

И вот, спустя тридцать с небольшим лет, я делаю попытку восстановить основные события скатовской эпопеи и всё, что ей сопутствовало с того момента, когда опытный образец начал свою жизнь вне стен, в которых он был создан. Эта часть скатовской эпопеи растянулась без малого на шесть лет и почти все эти годы я шел вместе с опытным образцом от той самой речки Карповки до Норвежского моря. Задача эта очень трудная и говорить о полном и объективном восстановлении всех событий не приходится, прошло слишком много времени. Да и потом воспоминания одного из участников всегда носят субъективный характер, ведь каждый помнит своё. Правильнее предположить, что это будут по возможности последовательные, хронологически верные моменты событий с опытным образцом комплекса и вокруг него, которые в совокупности с установленными на этой же лодке опытными образцами навигационного комплекса (НК) «Медведица» и боевой информационно-управляющей системы (БИУС) «Омнибус» наложили отпечаток и на судьбу самой головной лодки проекта 671РТМ и которые происходили на Адмиралтейском объединении, во время докового перехода из Ленинграда в Северодвинск, в Северодвинске и Западной Лице, а также на многочисленных выходах в море подводной лодки… Но даже простое упоминание этих событий возможно вызовет у других участников этой эпопеи (гражданских и военных) или у людей знакомых с такого рода работами, которые отважатся на чтение этих заметок, свои собственные воспоминания по давно прошедшим дням. Мне так хотелось бы.

«Ничто из хранимого нашей памятью не может быть бесполезным.

Каждый помнит хоть что-то, забытое другими.

Или помнит иначе»

M. Герман «Сложное прошедшее»

В конце 1975 года, когда опытный образец комплекса «Скат» проходил в институте стендовые испытания, начались первые контакты с заводом-строителем головной подводной лодки проекта 671РТМ зав. № 636, на которую должен был этот опытный образец комплекса устанавливаться. Фортуна снова улыбнулась нашему институту, т. к. не только ЦКБ-проектант подводной лодки (СПМБМ «Малахит») находилось в Ленинграде, но также и завод-строитель — Ленинградское Адмиралтейское объединение (ЛАО). Это существенно упрощало решение многочисленных вопросов по комплексу с проектантом лодки и заводом-строителем. В нашей лаборатории, которая вела разработку комплекса, естественным образом возник вопрос о назначении кого-то из сотрудников на это новое для нас направление работ с судозаводом. Судьбой это было предопределено мне. Когда я пришел в институт после почти восьмилетнего опыта работы в ЦКБ «Рубин», начальник лаборатории и Первый заместитель Главного конструктора комплекса (де-факто Главный конструктор) Арон Иосифович Паперно (человек выдающихся способностей, колоссальной живости ума, энергии и непревзойденный организатор) сразу же ориентировал меня на работу с внешними предприятиями и в первую очередь с ЦКБ-проектантами подводных лодок. Работа с судостроительным заводом была логическим продолжением работы с ЦКБ-проектантами, тем более, что в «рубиновские» времена мне часто приходилось бывать на судозаводах. Можно сказать, что в те далекие 70-е годы я был «скатовским лицом» во многих взаимодействующих с нами организациях и, уж безусловно, в ЦКБ-проектантах. Таким «лицом» мне предстояло стать и на ЛАО. Сотрудник нашей лаборатории С. А Комиссаров много раз шутил по поводу моего амплуа и обыгрывал его на наших маленьких лабораторных торжествах, называя меня специалистом «по вопросам, представляющим взаимный интерес». А когда были закончены все работы с опытным образцом и, вернувшись в «родные пенаты», я продолжил работу в качестве руководителя группы Главного конструктора, попутно выдвинувшись в председатели Совета трудового коллектива отдела, всё тот же Комиссаров написал мне поздравительное стихотворение ко дню рождения, в котором были слова из известной песни: «Таким ты стал не сам, мы знаем. За всё, за всё благодаря ту заводскую проходную, что в люди вывела тебя.»

Итак, проходная на Адмиралтейском объединении впервые была мною преодолена в середине ноября 1975 года. По вызову ЛАО я приехал на совещание, которое проводил начальник отдела строительства подводных лодок. В бюро пропусков меня встретил высокий симпатичный молодой человек, который представился как старший строитель по электротехнической части Соколов Виктор Петрович, и повел меня по территории завода. По пути он сказал, что перед совещанием познакомит меня с ответственным сдатчиком лодки и ещё одним ст. строителем по злектротехнической части. Надо сказать, что Адмиралтейский завод ведет свою историю еще с петровских времен и многие служебные заводские помещения были тогда если не петровских, то уж точно времен начала 20 века. Вот в такой маленький старый двухэтажный домик и привел меня В. П. Соколов. Мы вошли в небольшую комнату на первом этаже, в которой было четыре рабочих стола, за двумя из которых сидели тоже весьма симпатичные люди. Мы познакомились. Как и обещал В. П. Соколов, один из них оказался ст. строителем по электротехнической части — Сергеев Владимир Михайлович, а второй-старшим строителем головной лодки проекта 671РТМ и её ответственным сдатчиком — Башарин Борис Александрович. В это время на ЛАО строилась последняя из серии лодок проекта 671РТ, которая весной следующего года будет спущена на воду, а на её месте будет заложена головная проекта 671РТМ. Завод уже начинал готовиться к строительству новой серии, шла технологическая отработка технической документации, уточнялись всевозможные графики поставок оборудования, были произведены все административно-технические назначения. ЛАО имело уже большой опыт строительства и сдачи лодок 671 и 671РТ проекта и многолетние контакты с серийным изготовителем и поставщиком ГАК «Рубин» таганрогским заводом «Прибой». Опыта работы с институтом было существенно меньше, как и у нас с ЛАО. На совещании присутствовали также представители ленинградского ЦНИИ «Азимут» — разработчик навигационного комплекса «Медведица» и московского ЦНИИ «Агат» — разработчик боевой информационно-управляющей системы «Омнибус». Официальной темой совещания была увязка сроков поставки комплексов с графиком строительства лодки, но, по сути, этих вопросов коснулись вскользь и совещание носило скорее характер первого знакомства. Сроки поставки нашего комплекса были уже определены: III квартал 1976 года — забортные устройства (антенны) и IV квартал — аппаратная часть. Комплекс «Скат» и разработки этих двух ЦНИИ были одной из основных частей модернизации подводной лодки проекта 671РТ.

Мой первый визит на ЛАО запомнился мне, главным образом, эпизодом знакомства со строителями. Когда Соколов привел меня в комнату строителей, Башарин и Сергеев сидели за абсолютно чистыми столами, а у окна на маленьком столике кипел большой чайник, на котором сверху пристроился заварной. После знакомства, мне предложили выпить чайку. Я обратил внимание какой крепкий чай пьют строители. А они, по ходу нашей беседы, потягивали крепкий сладкий чаек и поочередно на выдохе произносили: «уууфф, оттягивает», одновременно поглаживая себя по груди сверху вниз. Было очень понятно отчего так самозабвенно и с таким вкусом «оттягивались» мои новые знакомые, мои будущие коллеги — строители подводных лодок.

Конец 75 и первая половина 76 года были не очень загружены отношениями с судостроителями и лишь от случая к случаю мне приходилось бывать на

ЛАО, решая отдельные вопросы, связанные с установкой комплекса. Но за эти редкие посещения я познакомился с некоторыми элементами организации работ на ЛАО, с основными заводскими службами, завязанными на установку нашего комплекса, и их руководителями (с начальником конструкторского отдела, Гл. конструктором объединения М. К. Глозманом; начальником технологического отдела, Гл. технологом объединения В. И. Водяновым); познакомился со специалистами предприятия ЭРА — постоянного заводского контрагента, производящего все электромонтажные работы; познакомился с представителями Заказчика (военной приемки), среди которых оказались уже мне знакомые по работе в «Рубине» подполковник-инж. Э. К. Муратов и кап.2 ранга А. Н. Исавнин, а также со старшим представителем Заказчика на ЛАО необыкновенно приятным человеком капитаном.1 ранга Гаррием Львовичем Небесовым. Много лет спустя в Ленинграде, в доме моего хорошего знакомого, бывшего начальника тыла 1-ой Флотилии подводных лодок Северного флота, в еще более прошлом командира подводной лодки кап.1 ранга Михаила Борисовича Магаршака я снова встречался с Г. Л. Небесовым, но уже в совершенно другой обстановке, которая и помогала нам вспоминать наше лаовское знакомство. Расширился также круг моего знакомства со строителями лодки по другим направлениям. Я познакомился со сдаточным механиком (очень ответственная должность, вторая после ответственного сдатчика лодки) с интересной фамилией Интраллигатор; со старшим строителем по постам и жилым помещением Поповым; со старшим строителем по корпусу Силантьевым; со старшим строителем по автоматике энергетических систем (реакторная автоматика) Бейлиным — тоже одно из самых важных направлений работ на лодке, и другими. Все это существенно облегчило мне в дальнейшем втянуться в совершенно отличный от института заводской ритм работы и установить деловые отношения с заводскими специалистами и представителями Заказчика.

7 мая 1976 года была заложена головная подводная лодка проекта 671РТМ заводской номер 636 и началось её интенсивное строительство. В это же время резко возрос интерес ЛАО к нашему институту, к нам — разработчикам комплекса. Заводские конструктора и технологи подобрались к отработке документации на установку комплекса и прежде всего к установке гидроакустических антенн. Пожалуй, ни одна из радиоэлектронных лодочных систем не завязана так тесно со строительством корабля (именно строительством), как гидроакустический комплекс. Достаточно лишь сказать, что примерно 15 %, а м. б. и больше, легкого корпуса лодки служит обтекателем для антенн, а для нашего комплекса впервые в практике судостроения устанавливался огромных размеров стеклопластиковый носовой обтекатель, который по объему соответствовал почти двум третям носовой оконечности лодки. Обилие антенн, устанавливаемых в пространстве между легким и прочным корпусом по всей длине лодке от самого носа и до самой кормы, предопределяет начало работы с гидроакустическим комплексом, с его антеннами, намного раньше, чем с другими радиоэлектронными системами. И в этом отношении «Скат» не имел себе равных. Несмотря на то, что завод устанавливал уже крупногабаритную антенну комплекса «Рубин» на лодках проекта 671 и 671РТ, габариты нашей основной носовой антенны и её составляющих элементов были существенно больше. Завод впервые имел дело с антенной, фундаментом которой была прочная капсула, внутри которой размещалась аппаратура предварительной обработки информации; с обеих бортов лодки в её средней и кормовой частях располагались бортовые антенны, очень насыщено антеннами было и ограждение рубки и, в довершение ко всему, на верхнем оперении вертикального руля устанавливалась каплеобразная гондола для размещения в ней буксируемой антенны и устройства её постановки и выборки. Отбрасывая все трудности, связанные с последующей многолетней отработкой и испытаниями подсистемы комплекса с использованием буксируемой антенны совместно с устройством её постановки и выборки, думаю со мной согласятся многие, что именно «наша» гондола придала облику лодок проекта 671РТМ, а впоследствии проектов 945 и 971, черты стремительности, своеобразной красоты и элегантности по сравнению с традиционно-стандартным обликом многих наших лодок других проектов (соперничать по этим параметрам могли, пожалуй, только лодки проекта 705, а вот среди авиастроителей бытует даже мнение, что некрасивые самолеты плохо летают…)

Мне кажется, что эпизод, который любит рассказывать Илья Дынин (Илья Наумович Дынин — руководитель разработок подсистем связи всех существующих в мире гидроакустических комплексов, в названии которых есть слово скат, эрудит и страстный книголюб), очень подходит именно к лодкам этих проектов: «Иду я по пирсу с командиром лодки. Командир говорит: „Дынин, посмотри какая красавица“. Я кручу головой во все стороны, ищу глазами. Командир говорит: „Куда ты смотришь? Вот ведь, показывая рукой на подводную лодку“».

К концу лета существенно участились вызовы на завод. Очень много вопросов, связанных с установкой основной носовой и бортовых антенн, было у заводских технологов, К решению многих из них пришлось привлекать наших специалистов-разработчиков и конструкторов антенн. В первых числах сентября, при очередном посещении завода, мне сказали, что уже пора бы организовывать наше представительство, т. к. объем работ по комплексу увеличивается и необходимо оперативно решать все возникающие вопросы. Практически, с момента закладки лодки судостроители работали в три смены и буквально на глазах на стапеле вырастали секции прочного корпуса. Руководство нашей лаборатории имело от меня полную информацию о ходе работ на ЛАО, а моё сообщение после последнего визита послужило толчком к организационным действиям. Еще перед первым посещением мной завода Паперно предложил мне быть ответственным сдатчиком комплекса с соответствующим официальным назначением и вытекающими из этого последствиями. У него была совершенно четкая концепция — требовать от сотрудника выполнения работы, выходящей за рамки должностной инструкции, лишь облачив его определенными полномочиями и придав ему официальный статус, при этом он никогда не забывал и о материальном стимулировании такого статуса. Паперно напомнил мне о нашем разговоре, я подтвердил свое согласие и получил указание подготовить положение об ответственном сдатчике опытного образца. Параллельно он попросил своего заместителя по лаборатории В. И. Осипова (Василий Иванович, наш бессменный заместитель начальника лаборатории (сектора). капитан 1 ранга в отставке, участник войны, преподаватель Военно-морской Академии, человек высоких моральных и редчайших душевных качеств) подготовить приказ о моем назначении и повышении моего оклада до «потолка» ведущего инженера. В то время у меня был оклад 170 руб. и мне светило прибавление целой десятки до «потолочных» 180! В ходе обсуждения с руководством лаборатории проекта приказа и положения, после многочисленных правок и шлифовок текста, была высказана мысль о назначении еще и помощника ответственного сдатчика, т. к. фронт работ представлялся довольно большой и нужен был еще опытный человек для решения многих организационных и просто хозяйственных дел. Мне в помощники был предложен Михаил Семенович Пармет (человек, за плечами которого был огромный жизненный опыт, он прошел «от звонка до звонка» всю войну — воевал на подводных лодках на Севере и на торпедных катерах на Балтике, имел опыт работы в комплексной лаборатории, в отделе технического контроля, он умел прекрасно разбираться в людях и прекрасно коммуницировать с людьми) и в приказе был добавлен еще один пункт. В это время Пармет работал уже у нас в лаборатории и был «директором» скатовского стендового зала. Зная Мишу Пармета, я был очень доволен таким ходом событий, а ему также засветила заветная десятка. И вот началась история с назначением. После сбора всех необходимых виз приказ попал на подпись к Директору и застрял там больше, чем на месяц. Всех перипетий вокруг этого приказа я не знал, о них можно было только догадываться, но Владимир Васильевич Громковский (наш тогдашний Директор института и де-юре Главный конструктор комплекса) не торопился его подписывать. Моя «разведка» из приемной Директора доносила, что будто бы у такого комплекса, как «Скат», должно быть другое «лицо» в качестве ответственного сдатчика, что будто бы ответственным сдатчиком должно быть «лицо» рангом не ниже начальника отдела, будто бы будет назначен зам. Гл. инженера или кто-то еще из руководства института. Но под давлением непрерывных напоминаний со стороны Паперно о необходимости такого назначения, приказ всё таки был подписан. Правда, в пункте первом, где говорилось: «Назначить ответственным сдатчиком…» после слова «назначить» появилась вставка из трех букв и точки, сделанная рукой Громковского, — «Зам.» Так и родился приказ, в котором я, в отличие от договоренности с Паперно, был назначен не ответственным сдатчиком, а заместителем; М. С. Пармет был назначен помощником ответственного сдатчика, имя которого ему до конца работы на опытном образце так и не удалось узнать; положение о несуществующем ответственном сдатчике было утверждено и приказы о наших десятках были подписаны. Не скрою, что тогда у меня было весьма неприятное ощущение после всей этой истории. Понимая неловкость ситуации, Паперно в разговоре со мной высказал интересную мысль, которую я взял на вооружение. Предположив, что в ближайшем будущем вряд ли последует назначение ответственного сдатчика, он посоветовал мне в этой ситуации считать, что таковым является Главный конструктор комплекса — Директор института Громковский и если у кого-то возникнет желание общаться непосредственно с ответственным сдатчиком, то отправлять прямо к Директору. Представляете, Боря, говорил мне Паперно, какова значимость нашего комплекса и какой высокий статус вы обрели, теперь вы тоже зам. Громковского, как и я. Мы ещё немного пошутили по этому поводу и в этом вопросе была поставлена точка. Прибегнуть к практической реализации этой мысли мне пришлось несколько раз и особенно в начальный период нашей работы на ЛАО пока шла взаимная притирка. Но, как бы там ни было, с октября 76 года для меня и Пармета официально началась установочно-сдаточная эпопея. Для Пармета длиною в 3 года (затем он перешел в группу Главного конструктора комплекса «Скат-БДРМ»), а для меня — почти в 6 лет, до сдачи комплекса в полном объеме и подписания Акта Государственной комиссии в 1982 году.

В этом же сентябре с заводом были решены вопросы организации нашего представительства. Завод сделал всё от него зависящее, чтобы мы могли начать работать — предоставил нам во временное пользование служебное помещение в десять квадратных метров и штук десять красных пластмассовых касок, необходимых при работе на строящейся подводной лодке. Тогда же был составлен, согласован и утвержден директорами ЛАО и МФП уточняющий протокол поставки комплекса на подводную лодку. В связке МФП — ЛАО сложилась довольно интересная ситуация. Завод, несмотря на трехсменную работу, отставал от генерального графика постройки лодки.