От моря до моря
Шрифт:
А что для этого сделать? Правильно, поставить глухой щит, сквозь который они не смогут пробиться и поймут уже это. Два найденных амулета, плюс ещё два, подобранные у тела Абу Насира, тут же были соединены мною в замысловатую цепь.
Бросив её на тело Абу Насира, я крикнул: «Sanguis et potentia! Кровь и сила!». Амулеты звякнули, издав глухой протяжный звон, завибрировав из-за влитой в них силы. От них вверх поднялась полупрозрачная стена, полностью укрыв меня.
Несколько молний и вихрей огня, ударив по ней, бессильно опали. Я, сконцентрировав
Паписты больше не могли игнорировать прямую атаку и вступили в бой немного раньше, чем планировали. Двое из них выставили щит, двое, соединив усилия, ударили по Кающемуся, а последний из них швырнул в меня что-то, похожее на святое пламя.
Ну да, я же вроде как некромантом оказался, раз применил магию крови. Вот только они ошиблись, это не я восставал из могилы и не я придумал все эти заклинания. Это всё призрак виноват. Бездвижно ожидать удар святого пламени я не стал, а быстро вскочив, прыгнул к своему лабрису.
Мой щит вспыхнул, прикрывая меня, и тут же рассыпался в прах. Пламя ударило в тело Абу Насира, я же успел сместиться к телу убитого Фрика и благополучно выдернул из него свой топор.
В это время слитный удар двух папистов пробил защиту отца Адана и отбросил его на стену. Глухо звякнул камень, сдавленно вскрикнул Адан и безвольно сполз на пол. Воспользовавшись этим обстоятельством и поняв, что следующим будет уже он, Роджер Аламаго бросился в отчаянную атаку.
Разбежавшись, он прыгнул к папистам, размахивая костяным клинком, зажатым в руках. Увидев это, вперёд вышел один из них и принял удар на свою шпагу. Остальные попытались выставить щит и ударили по мальтийцу магией.
Но Аламаго смог увернуться от магических ударов и с размаху опустил клинок на шпагу противника. Сухо треснула перерубленная шпага и магическое оружие, более не встречая сопротивления, разрубило тело воина ордена розенкрейцера.
Затем в несколько мгновений произошло сразу три события. Увидев произошедшее, я отшвырнул лабрис и, забрав кровь у паписта, погибшего мгновением раньше, ударил магией. Опять воспользовавшись заклинанием крови, стараясь вложить в него весь остаток сил. Паписты же, собрав силы, в это время ударили смертельным заклинанием по Аламаго.
Возникнув из ничего, три копья крови ударили по людям из Рима, а лабрис, прокрутившись в воздухе два раза, попал точно в лоб главному из них. Шансов уцелеть от этого удара у лидера папистов не было. Щит он не успел поставить, оказавшись совершенно беззащитным перед топором.
Магия воздуха, магия финфолков и человеческая магия крови, три, что называется, в одном, помогли лабрису преодолеть защиту и раскроить череп главному из команды папистов.
Оставшиеся в живых паписты
Видя, как он плетёт кружева, я попытался одновременно сбежать и ударить кровью, собранной из вновь убитых. И то и другое удалось наполовину. Ответный удар поразил паписта, но до конца не убил. А моя попытка сбежать почти удалась, если бы взрыв шаровой молнии не отбросил меня в очередной раз на стену. Удар об неё в третий раз помутил моё сознание, и я свалился на пол без чувств, ничего больше не видя и не слыша.
Глава 16. Финальная битва
Резко очнувшись, отец Адан, в миру Адемар де Ламю, маркиз, магистр ордена Кающихся, член Совета Семи, приор огненного братства, член многих капитулов магических академий и святой Церкви, и прочая, прочая, прочая, попытался встать.
Удар конкурентов был очень силён, и он сам не понимал, как остался жив. Тем не менее, сейчас он видел общую картину сражения, хотя, скорее итоговую, чем общую. Мальтийский рыцарь был тяжело ранен, последний выживший папист тоже, а Эрнандо Гарсия уже в которой раз валялся без сознания.
«Да что же он постоянно работает головой?» – невольно подумал о нём Адемар де Ламю. И итог постоянно один и тот же. Однако, каков наглец, он, оказывается, знал магию крови. И это именно его он планировал принести в жертву для того, чтобы открыть двери в главный зал. Что же теперь делать?
Роджер Аламаго, зажав левой рукой рваную рану на боку, опирался спиной о стену. Рана его была тяжела, а силы на исходе. Магический меч лежал в ладони правой руки и ничем не мог помочь. Надо было вставать и идти вперёд, чтобы добить врагов.
А ведь он совсем не так представлял себе сражение за корону! Да, драться с демоном было тяжело, но у него для этого были и магические ловушки, и артефакты. Впрочем, он сомневался, что демон был настолько силён, если он вообще здесь был.
А вот конкуренты в борьбе за корону ожидались серьёзные. Вся это возня с древними артефактами изрядно походила на банальную провокацию и сталкивание христианских орденов между собой. Но корона существовала, как существовал и магический меч, который сейчас он и держал в правой руке.
К нему медленно и тяжело, слегка хромая, стал приближаться его вечный соперник и союзник маркиз де Ламю. Он остановился перед умирающим папистом и наклонился, чтобы ударить мизерикордией.
Тот пытался защититься магией, неуклюже сложив пальцы в характерном жесте, но короткий и точный удар прервал его попытки. Ламю повернулся к Аламаго, их глаза встретились.
В этот момент закрытые двери, за которыми находился демон и корона, начали открываться. Сначала медленно, потом всё сильнее и сильнее, и вскоре они величаво распахнулись, глухо ударившись створками о стены.