От Москвы до Берлина (Статьи и очерки военного корреспондента)
Шрифт:
Мы движемся на север. На пути у города Мюлен протекает речушка. Дорога к ней идёт между двух высот. Всё это кажется незначительным условием для обороны и не бросается в глаза. Но подойдите ближе - широкая пойма реки заболочена, берега реки укреплены. Такие никому неизвестные речушки могут иногда задержать танкистов дольше, чем крупнейшие водные преграды. Через такую болотистую долину не пойдут танки и особенно автомашины. По ней не поплывут паромы, как они плыли через Днепр, Вислу, Неман и Одер. Надо строить мост длиной более километра или любой ценой захватить мост на шоссе, не дав немцам его уничтожить. Но если перейти на противоположный берег и всмотреться в хутор, расположенный неподалёку на высоте у дороги, можно заметить маленький сарайчик. Сломайте запор, распахните ворота - и на вас глянет стальная амбразура огромного артиллерийского
Сила сопротивления этих оборонительных сооружений - прежде всего в их сочетании с естественными препятствиями местности, они как бы "вписаны" в местность. На западном направлении, в которое входит Восточная Пруссия, находится свыше трёх тысяч озёр. Есть озёра размером более квадратного километра. Много озёр с зеркалом в 20-30 квадратных километров. Это естественные препятствия, имеющие огромное значение в системе обороны. Вспомните знаменитые Мазурские болота и озёра, которые разобщали усилия целых армий, наступавших на Восточную Пруссию. Озёра, соединённые многочисленными реками и каналами, - это укрепления и естественные преграды, которыми Восточная Пруссия прикрыта с юга со стороны Польши.
Угрозы с юга всегда опасался германский генеральный штаб. Ещё до первой мировой войны немцы укрепляли южную часть Восточной Пруссии. Немецкие генштабисты проводили здесь манёвры, на которых разыгрывали тактику обороны Восточной Пруссии одновременно с востока и с юга. После первой мировой войны, когда образовался Данцигский коридор, были выстроены укрепления в Западной Пруссии фронтом на запад против Данцигского коридора. Во все времена укреплялся север Восточной Пруссии - Поморье. Так, укреплённая со всех сторон Восточная Пруссия закрывала собой Померанию и, нависая над Польшей, прикрывала Берлинское направление. Мосты на Висле соединяли Восточную Пруссию с Померанией, некоторые из них были построены давно, некоторые строились до последнего момента, пока наши танкисты не прогнали немецких сапёров. Наконец, нижнее течение Вислы от Данцигской бухты до Бромберга было прикрыто ожерельем крепостей и тет-де-понов{2}, что превращало нижнее течение Вислы в исключительно сильный рубеж обороны.
Но все эти сооружения имели не только оборонительный характер. Громадные казармы и склады, ремонтные заводы и мастерские рассчитаны на размещение, снаряжение и питание войсковых масс, неизмеримо больших, чем это требовалось для обороны Восточной Пруссии. Железные дороги, особенно приграничные станции, их рельсовая сеть также показывают на подготовку сосредоточения здесь крупнейших войсковых масс. Автострада и сеть шоссе подготовлены были для манёвра этих войск, сеть аэродромов - для базирования масс авиации; порты в южном бассейне Балтийского моря готовились к обеспечению наступления морем. Так в новых условиях Восточная Пруссия стала стратегическим плацдармом, ещё более важным, чем раньше, плацдармом, от которого шли пути на восток - на Вильно - Минск, через "Смоленские ворота" к Москве, на север - через Прибалтику к Ленинграду, на юг - на Варшаву.
Так под розовыми идиллическими крышами из черепицы с гнёздами аистов наверху плодились хищники, так жили они на каменных кладках средневековья, на железобетоне укреплений, на тупых традициях, культивировавшихся со времён средневековья до наших дней.
Немцы подготовились к нападению на Польшу и один из главных ударов нанесли ей из Восточной Пруссии.
По этим же обсаженным деревьями дорогам сосредоточились бронированные массы германской армии, чтобы в июньскую ночь 1941 года с огнём, грохотом, криком двинуться на Москву и Ленинград.
* * *
Немцам казалось, что они достигли своих вожделенных мечтаний. Уже в 1941 году германская печать
Перед нами проходят длинной чередой невольники помещичьих имений и пленники крупнейшего лагеря в районе Танненберга.
Полон горечи рассказ французского лейтенанта Пьера Бешар. Как он попал в плен? В его взводе были танки Рено, двигавшиеся со скоростью 8 километров в час. Всем танкистам было ясно, что на этих танках невозможно воевать, но генералы, предавшие Францию, напоминали, что этот танк в 1918 году победил германскую армию. Потом они обещали танкистам новые танки, действительно построили их тысячи, но до самой войны эти танки стояли без башен. Наконец, появились быстроходные машины "Сомуа", но их гусеницы рвались после каждых 20 километров марша. Зловещее слово "предательство" пронеслось среди танкистов Франции. Под бомбами Бешар отходил из-под Седана, потом с укреплений Мажино. Он блуждал по Лотарингии, бежал в Вогезы, там был схвачен и очутился в лагере у Танненберга. Сюда же попал сержант Жозеф Жермез, служивший в танковом полку у города Камбрэ. Не думали французы из Камбрэ, откуда началось в первой мировой войне первое в истории победоносное наступление танковых войск союзников, что через четверть века французские танкисты окажутся за колючей проволокой у Танненберга.
Английский солдат Томас Джордж пять суток дрался в окружении у Дюнкерка, был схвачен, и 28 суток его вели через всю Германию в Восточную Пруссию. Английский штурман А. Люкас сражался в Тобруке и у Бенгази. Он был взят в плен в море при высадке на берег в Греции. Из Италии пригнали его в Германию. В пути он пробовал бежать, был схвачен и в наказание сослан в лагерь, где содержались русские военнопленные. Содрогаясь, вспоминает Люкас этот подземный лагерь.
Тысячи, десятки тысяч французов, англичан, поляков сидели в казематах крепостей у Вислы. Часть из них была расстреляна. Уцелевших пригнали к Танненбергу. Самое тягостное воспоминание этих пленников связано с началом войны против СССР. Мимо лагеря у Танненберга мчались немецкие машины с надписью: "Париж - Москва - Лондон". Немцы торжественно отмечали первые свои победы, заявляли, что Россия будет покорена в один месяц. "Нам казалось, что боши будут господами мира, - признаётся бывший учитель, сержант Эрмо Роне. По их требованию, кроме двух миллионов пленных, из Франции пригнали в Германию ещё миллион французских юношей. Казалось, нас ждало вечное порабощение".
Скорбна повесть девушек из нашей страны, которые сами себя называли невольницами. Они говорят о том, как преследовали их агенты врага, как они прятались от них в сараях, в погребах, в лесах, как немцы взяли заложниками их матерей, отцов и пригрозили смертью. Тогда пришлось итти в Германию. Долгие недели девушек везли в запертых вагонах для скота, пригнали в Данциг, потом в Восточную Пруссию на продажу в рабство.
На рынке разлучали сестёр, подруг, землячек, чтобы одиночками было труднее сопротивляться. Немцы на рынке спорили: каждый хотел получить самых молоденьких, даже подростков, - они слабосильней, но их легче заставить покориться; старшие сильней, опытней, но строптивей. Чтобы не было спора, девушек разыгрывали в беспроигрышной лотерее, по 10 марок за билет. Билет No 8 пал на документы пятнадцатилетней русской девочки Оли Онуфриевой. Довольный немец оглядел свой "выигрыш", взял документы Оли и поехал в фаэтоне. Оля бежала за ним 12 километров по раскалённому асфальту усовершенствованной немецкой дороги.
Невольницам не разрешали встречаться, запретили разговаривать. За стеной сарая у соседа-кулака умирал на соломе пленный красноармеец. Он попросил девушек спеть ему любимую песню. Девушки тихо пели, слезы катились из глаз, но немец-хозяин услышал песню и прогнал девушек из сарая.
Никогда не забудут девушки, как погиб пленный красноармеец Николай (фамилия его осталась неизвестна). Суд приговорил его к пожизненной каторге за незначительную провинность. Хозяин-немец, помещик, остался недоволен решением суда, обжаловал его в Берлин. Николая приговорили к смерти и на скотном дворе отрубили ему голову.