От наукоучения - к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век)

Библер Владимир Соломонович

Творческая личность ("теоретика-классика") может нормально мыслить лишь во внутреннем диалоге, лишь сопрягая различные (теоретик - практик, разум рассудок, философ - естественник) формы теоретизирования. Как только одна из этих форм становится уделом "другого человека", сразу же сворачивается и жухнет и моя собственная творческая сила. Так было всегда. Но в XX веке восстановление "нормальной" (полилогичной) структуры отдельной творческой личности разрушает, в свою очередь, "личность" коллектива; коллектив теряет свою логическую цельность. Возникает предельная логическая ситуация.

Все эти сложнейшие и острейшие коллизии и означают,

что сейчас формируется тот новый угол зрения на работу "теоретика-классика", о котором выше мы говорили в чисто теоретическом плане. В XX веке диалогику классического мышления оказывается возможным и необходимым уловить именно потому, что субъект теоретизирования, характерный для Нового времени, ставится сейчас под вопрос, он не может далее существовать, он оказывается предметом преодоления, преобразования и именно поэтому - понимания.

И это касается не только научных коллективов. В процессе научно-технической революции социальные структуры "производства вещей" (разделение труда в процессе непосредственного материального производства по принципу "совместного труда") и социальные структуры "производства идей" (общение в процессе научного и художественного творчества по принципу "всеобщего труда") вступают между собой в новые и очень трудные взаимоотношения55.

С одной стороны, социальные структуры "производства идей" втягивают в себя все растущее число сотрудников, приобретают самостоятельное социальное значение. Больше того. Разделение труда между людьми в непосредственном материальном производстве все более замещается "разделением труда" между машинами или, точнее, если говорить об автоматике, внутри единого макроавтомата, а сотрудничество людей по поводу трансформации производства в сфере свободно меняющихся социальных связей - приближается к форме "всеобщего труда". И уже не только в "производстве идей". Всеобщий труд реализуется в цельном, едином производстве человеческой производительной (творческой) силы.

С другой стороны, могучая и экстенсивно расширяющаяся сфера непосредственно материального производства все более закрепляет связь между людьми, "еще" занятыми в производстве вещей (количественно это большинство), и грозит индустриализировать (= элиминировать) саму творческую деятельность.

Таким образом, потенции отождествления этих процессов, в связи с коренными различиями характера кооперации труда в той и другой сферах, чреваты их взаимоаннигиляцией и (или) каким-то коренным преобразованием.

Все эти моменты и делают проницаемой, прозрачной и предельно напряженной диалогику "теоретика-классика", заставляют ее проговориться о своих внутренних тайнах и конфликтах. Ведь в процессе научно-технической революции коренной потенцией всей общественной практики становится сознательная направленность человеческой активности на радикальное изменение самого субъекта деятельности (и мышления), а не просто на развитие данного (один раз, на сотни лет заданного) типа деятельности, как было раньше. В этих условиях развитие логики, воспроизводящей основные определения субъекта теоретизирования лишь как момент определений субъекта (но, значит, и предмета - самоизменения), становится общественной необходимостью. В такой логике определения субъекта теории и субъекта практики сближаются до степени полного тождества, до степени логического парадокса. Следовательно, в такой, только еще назревающей, логике внутренний диалог (соответственно самодеятельность практика) будет - предположительно - осуществляться в форме: "Разум versus разум! "

В

этом диалоге разумный субъект (субъект коренного преобразования цельной человеческой деятельности) обращается "против" самого же себя, разумного человека как "предмета" преобразования. Моя деятельность здесь прямо направляется на мое собственное мышление как на "образ культуры", не ожидая, чтобы мое мышление стало "давнопрошедшим", воплотилось в культурные ценности.

Тогда должно будет исчезнуть (= сейчас начинает исчезать) то опосредование через плоскостные проекции (рассудок - интуиция авторитарность...), которое раньше было необходимо для того, чтобы мог осуществиться спор разума с самим собой.

Конечно, все только что сказанное является очень и очень рискованным предположением, требующим специальной разработки. Но я пошел на этот риск, чтобы более резко определить ту точку зрения, с которой будут развиты все последующие размышления. Безусловно, этот, только еще назревающий, тип мышления - дело будущего. Но уже сейчас через потенции его возникновения иначе видится и осмысливается традиционный, классический тип диалога познающего разума с самим собой.

Рассмотрим теперь основные социально-исторические определения той "диалогики классического разума", которые здесь были вкратце очерчены в собственно логическом плане. Взглянем на "теоретика-классика" уже не в свете новой, только-только назревающей логики, но в свете историологической детерминации.

В этой части культурно-логический анализ будет еще выступать в адекватной и для Нового времени форме социально-логического анализа.

Очерк второй. Место и время действия: XVII - начало XX века. "Теоретик-классик" как образ культуры

В этом очерке "микросоциум" (диалог) "теоретика-классика" будет реконструирован как социально-историческая определенность, характерная для Нового времени. Контекстом такой реконструкции явится диалектика "совместного и всеобщего труда", фиксированная еще в "капитале" Маркса, но развитая сейчас, во второй половине XX века, как коренная историческая ситуация.

1. Теоретик сосредоточивается (к диалектике "всеобщего и совместного труда")

В свете современной научно-технической революции практическая деятельность, характерная для Нового времени, актуализирует такие свои определения и особенности, которые не могли быть уловлены или, во всяком случае, поняты как нечто существенное до середины XX века. Под новым углом зрения иначе выглядит весь процесс реального производства вещей и идей, отношений и сил, специфичный для XVII - начала XX века. Речь, прежде всего, идет о том, что теперь иначе и объемнее может быть понята определяющая этот процесс диалектика изменения обстоятельств и изменения самой деятельности, то есть самоизменения56.

В "Капитале" Маркс анализирует различные повороты этой диалектики в сфере непосредственного материального производства и экономической формы его движения (отношения собственности, рынок). Сфера свободного времени и те самоизменения человека, которые здесь осуществляются, Маркса специально не интересуют.

Это и понятно. Изменения субъекта деятельности, происходившие в Новое время вне непосредственного материального производства, были так жестоко детерминированы последним или же так вчистую стирались, когда человек "шел на работу", что изменения личности вполне можно было объяснить - в контексте анализа капиталистического производства и обращения (в Новое время) - только как функцию непосредственного производства вещей.