От ненависти до любви путь труднее

Чуйко Анна

 — Вернее сказать наигранная нежность. Было так правдоподобно… что становилось невыносимо больно дышать. Но сейчас все твои такие действия могут привести к противоположному эффекту. Обстоятельства серьезно изменились. Любая такая выходка будет только закалять меня, — не стала пояснять свою последнюю реплику, потому что, уверена, тогда Пит нашел бы способ надломить меня еще сильнее. Я этого не могу допустить.

Мне было интересно услышать ответ мужа. Но между нами словно разразилась пропасть. Я ничего не слышала, кроме звона в ушах. Сейчас я в полной мере почувствовала

свою опустошённость и, обессилив, села на кровать как можно дальше от Пита. Прошло еще какое-то время, прежде чем он сказал:

— Успокоилась? — я бы задохнулась от возмущения, если бы не выдохлась. — Китнисс, может, это была неудачная попытка, но я знал, ты не любишь такие мероприятия. А так я был уверен, что ты согласишься. Я же не соврал, просто недоговорил, — мягко продолжил Пит.

Я знала, что должна была, что-то сказать. Сейчас мне так хотелось рассмеяться, но я сдержалась:

— Ты знаешь, что ты спокойно мог заставить меня или просто поставить перед фактом, я бы просто не смогла отказаться. Контракт, помнишь?

— А если я не хотел так поступать, ты не подумала? Если я не хочу заставлять тебя? — чуть возмущенно произнес Пит.

— То есть, чтобы мы пришли к этому, мне нужно было забеременеть? Чтобы в тебе проснулась человечность, мне нужно было забеременеть. Ты поэтому ТАК изменился? — я не смогла промолчать.

— Китнисс, ты преувеличиваешь. Наш ребенок тут не причем. Потом, мы уже обсуждали с чего и почему всё это произошло, не ходи по кругу, — это было достаточно рациональное замечание. Я готова признать, что мое высказывание чисто из-за гормонов, но вслух я этого не произнесу.

— Ладно. Но ты же неглупый, Пит. Далеко не глупый. Неужели ты не подумал, что в следующий раз твое приглашение на свидание я отвергну? Как я теперь могу верить тебе? Может быть, со стороны эта ситуация кажется пустяковой. И мне незачем так заводиться… Но мы-то знаем, что было с нами раньше. Мне и так было тяжело доверять тебе с такими усилиями, но у меня получилось найти это хрупкое доверие к тебе. И тут ты так поступаешь… — я устало покачала головой и повернулась к парню. — Однажды преданный человек всегда будет искать подвох. Я смогла побороть желание видеть во всем этот самый подвох. А сейчас сомневаюсь, что правильно поступила.

— Я сожалею. Китнисс, я правда не хотел такого исхода. Я хотел, чтобы ты пришла, мне это было важно.

— Ты думал, я бы не пришла? Пит, сейчас я не буду говорить, что чувствую к тебе, потому что это будет глупо с моей стороны. Но я бы пошла, я была бы рада за тебя, если бы ты сказал правду. В конце концов, если ты не верил в меня, то хотя бы помнил тот факт, что я твоя жена. Я обязана поддерживать тебя, тем более перед твоими коллегами.

— Мне это важно было знать. Знать, что ты рада за меня не только потому, что так полагается.

— Ты сам не позволил мне этого сделать.

— Китнисс, пожалуйста, прости. Я не хочу больше никакого притворства между нами. Я виноват, поступил ужасно глупо, но я правда хотел как лучше.

Его голос не был умоляющим, и это не было нужно, иначе

было бы жалко. Я услышала шорох покрывала, почувствовала его руку на своей талии, пытающуюся притянуть меня к себе. Я ждала от него других слов, которые могли бы все изменить. Хотела услышать «я тебя люблю» или хотя бы «у меня есть к тебе чувства». Не знаю, что хочу сделать сейчас: обнять Пита, поцеловать, прижаться к нему, оттолкнуть, ударить… Все смешалось в одну кучу. Не знаю, верить ему или это опять умный ход…

— Не молчи, — раздалось у моего уха.

А что мне еще надо сказать? Простить и все забыть, вот так просто? Я Гейла сегодня не простила, несмотря на то, что он признался, что испытывал ко мне. Сейчас я не буду принимать никаких поспешных решений. Единственное, я хочу обезопасить себя и малыша в будущем:

— На этой же недели мы изменим договоренность о ребенке, если я захочу уйти.

На сегодня с меня хватит, я не хочу испытывать давления со стороны извиняющегося Пита:

— И пожалуйста, оставь меня сегодня одну. Не уйдешь ты, уйду я.

Пит понимает, что спорить и настаивать бессмысленно, поэтому он молча поднялся. Все, что он себе позволил, — это поцелуй в щеку. Но перед тем, как он вышел, я успела сказать:

— Я правда была бы рада, если бы ты не солгал мне. Сказал, что тебе важно мое присутствие, этого бы хватило. И не из-за того, что так полагается, ведь я твоя жена, а потому, что я действительно захотела бы разделить важное для тебя событие. Жаль, что все так, как получилось… — я действительно хотела, чтобы он знал это.

А еще я хотела надеяться, что эти слова важны для него. Глупая надежда. Я не шелохнулась, когда он уходил. Только когда дверь закрылась, я зажмурилась и попыталась не расплакаться. В этот раз у меня получилось.

— Доброе утро, — поприветствовав всех за завтраком, я села за стол.

— Доброе! — хором ответили мистер и миссис Мелларк.

— Господи, я до сих пор вне себя от вчерашних новостей. Я так рада за сына, — как всегда начала беседу Кимберли, — весь в своего отца, — женщина тепло улыбнулась мужу, а он ей.

От этой картины мое сердце сжалась. Хотела бы я такую же семью.

— Китнисс, милая, ты плачешь? — встревожено раздался голос свекрови.

— Нет, это от счастья, — я и не заметила, как по щекам предательски покатились слезы. — Гормоны и все такое, — Кимберли понимающе улыбнулась.

Остаток завтрака прошел в тишине. Муж так и не спустился.

— А где Пит? — не выдержав, поинтересовалась я.

— Он уже на работе. Сказал, что вернётся к обеду, — я улыбнулась.

Какой бы ни была вчера напряженной обстановка между нами, я жду встречи с ним. Может, из-за всё тех же несчастных гормонов, а может, и нет, но я чувствую, что с каждым днем я все сильнее привязываюсь к мужу, такому, какой он сейчас — близкому к слову «любящий». Это очень опасно, и я играю с огнем. Я не птица Феникс, чтобы возрождаться каждый раз из пепла. С каждым разом это восстановление все более продолжительное и болезненное.