От океана до степи
Шрифт:
Друид настолько увлекся, что почти кричал размахивая руками.
— А лошади!? — неожиданно вновь соскочил на тему животных Айнон. — У нас сейчас огромные табуны… совершенно бесполезных животных! По сути все они, ну или почти все, не считая немногочисленных хаштра — мустанги во-втором, в-третьем, в-десятом поколении. Годятся под седло, под вьюк, на мясо, но не представляют из себя ничего исключительного — выпусти их в Северо-Американскую прерию или в евразийские степи мгновенно смешаются с такими же и ничего нового не привнесут. Пока мы еще здесь, есть сказочная возможность приобрести совершенно удивительные породы и привести их на Землю!
–
— Эльфийские златогривые кони? — высказал первое что пришло ему на ум Морнэмир.
*
Оно и не удивительно! Выведенная в конце существования Второй Великой Империи Эльфов порода до сих пор оставалась лучшей в Серединном мире породой боевых, именно боевых коней, все остальные, даже очень хорошие и выведенные позже породы считались вторым сортом.
*
— Они, — подтвердил догадку Морнэмира друид. — Представляешь таких коней на сегодняшней Земле, и как по сравнению с ними будут выглядеть самые лучшие земные породы!? Как шестисотый мерс по сравнению с запором какого-нибудь лохматого года! А в прошлом…!? Как на Энтерпрайзе среди кукурузников рассекать! И это только боевые кони, а есть тяжеловозы как боевые, ну ты видел у пробитых Таурохтаром рыцарей (кавалеристов-заготовок), так и рабочие, те же оркские хаштра, специальная фермерская порода… -
— Ладно-ладно! — остановил разошедшегося друида Морнэмир. — Я понял твою мысль — можешь рассчитывать на мою поддержку, НО… только в отношении домашних животных, а вот всяких монстров уволь. — Теперь уже Морнэмир не дал друиду вставить слова: — Ты кого собрался на Землю тащить?! Разных виверн да мантикор!? Совсем охерел со своей природой?! И потом если ты, допустим, организуешь зоопарк, скажем добудешь экземпляр, то это просто жестоко и бесполезно — он все равно умрет, как любимый твой тасманский волк умер в тридцатых годах (20-ого века), а если исхитришься и добудешь пару, то выродятся от близкородственного скрещивания в течении нескольких поколений — ты как биолог должен это знать. Ну а организовать что-то типа заповедника — вообще не вариант! Ты хоть представляешь, сколько усилий на такое дело уйдет, не говоря уж о том, что зона переноса не резиновая? Ты вот например знаешь, что такое грыз? — неожиданно спросил друида Морнэмир. Айнон знал и неохотно кивнул головой. — Так вот представь себе, что такие твари сбегут и начнут размножаться!? На Земле 16-17-ого века! Представил!? — Айнон снова с кислым видом кивнул. — Скорей всего именно нам придется их ловить и уничтожать — местные не потянут, для них лев или медведь это самый страшный зверь, а для грыза что лев, что медведь — так, закуска. Не говоря уж о том что местные быстро сообразят, откуда появились подобные жуткие существа, и это конечно добавит нам их ''любви'', еще и обвинят, что мы специально спустили на них таких тварей. Так что извиняй, Боровик: травки, пшеница, козы, ралгун, кони — тут я тебя поддержу на все 100 %, но насчет монстров всяких я резко против.
–
— А чем виверны и мантикоры отличаются от тех же грифонов? — Айнон не пожелал просто так сдаваться и возражал. — Или скажем, возьмем Ворошилова — та еще тварь, по сравнению с ним любой самый здоровенный грыз как мышонок по сравнению с котом! А другие маунты и петы, да тот же Дриммов Дар?! Он ведь растит своего дракончика, и насколько я знаю нашего фейри, вырастит его в настоящего дракона еще до переноса!
–
— Сравнил жопу с пальцем! — расплылся в улыбке Морнэмир. — Это ведь петы, они полностью подконтрольны игрокам, да и неизвестно, что будет с петами и маунтами в реале, может они все сразу сдохнут — мы ведь уже будем реальными существами, а не игровыми персами. —
Аргумент произвел на друида впечатление, было видно, что он расстроился и на некоторое время замолчал, глубоко уйдя в свои мысли.
— Жалко Дочку, да и других, — выдал неожиданную мысль Айнон.
Морнэмир сразу понял, что друид имел ввиду и у него резко испортилось настроение. Он как и многие часто забывал о том, что Василиса пет, тем более игрока-ремесленника и питомицу Главы какое-то время связывало нечто большее чем дружба. Морнэмиру было неприятно осознавать, что возможно он оказался прав и им всем придется заплатить такую цену как смерть питомцев и маунтов. Ладно он не успел пока привязаться к двум своим петам, но вполне мог понять, как тяжело придется остальным, и ведь самое противное — никуда не денешься и если так суждено, то хочешь не хочешь, но столь высокую цену придется платить.
— Поеду, — решил откланяться Морнэмир, — у меня на сегодня еще одно мероприятие запланировано.
–
— Городок? — даже не спросил, а уточнил Айнон — после разговора его тоже выбило из колеи: буквально минуту назад брызжущий энергией друид словно сдулся и ушел в себя.
— Аха, сдам хозяйство Таурохтару и поеду в цитадель, с твоими между прочим железками ковыряться. —
— Удачи, — вяло попрощался задумчивый друид и, грустно высматривая что-то под ногами, побрел куда-то в строну
У коновязи его встретили четыре пары глаз: равнодушно-тупые глаза пережевывающих жвачку лошадей и абсолютно разные по цвету, фактуре, размеру, наличию разума в них, но в чем-то очень похожие друг на друга глаза его питомцев. В свете только что состоявшегося разговора собственные сказанные в запале спора слова никак не выходили у Морнэмира из головы, и он совершенно новыми глазами посмотрел на своих петов…
*
Сова по имени Иччи — первый добытый Морнэмиром пет. Именно добытый, а не купленный как у большинства в игровом квартале. Тут он проявил выдержку и терпение и предпочел подождать, довольно долго (больше полугода) обходясь вообще без питомца, но зато первым его спутником стал специализированный пет для ремесленников и алхимиков, та самая сова. Выдали такого вот особенного пета после прочтения древней книги по алхимии (добыча одного из заброшенных поселений фейри), точнее после прочтения книги Морнэмир получил карту, которая в свою очередь привела его и его группу поддержки ко входу в одноразовый данж. Там-то на последнем уровне данжа, в заброшенной полной интересных находок мастерской он среди прочего и нашел зародыш-яйцо своего первого питомца. Сова исправно выполняла свои функции, усиливая навыки ремесленника и алхимика, позже и рунного мага, но другом своему хозяину так и не стала — Морнэмир относился к ней как к хорошему, удобному, полезному, но все же инструменту или даже скорей как к собственной руке или ноге. Станете ли вы дружить с собственной ногой?
Второй спутник по имени Кайгусь сильно напоминал бы обычного эльфа-стрелка, то есть заготовку из расы лесных эльфов, но вот только слишком большие для эльфа уши, слишком большие глаза, слишком длинные руки, слишком массивные даже для таких рук кисти, чересчур зеленая кожа и какая-то не сразу заметная диспропорция в теле — издали лесных эльфов можно было принять за людей, вблизи с оговорками за изначальных эльфов, а вот питомца Морнэмира никогда. Так же как и эльфы-стрелки Кайгусь превосходно обращался с луком, мало того, по мере роста своего уровня начал обставлять даже лучших-старейших из них позади, но в отличие от них и в ближнем бою представлял из себя серьезную силу, на равных звеня мечами со спецназом. Помимо изрядных боевых качеств питомец превосходно читал лес, даже на начальных уровнях с неразвитыми способностями превосходя многих опытных рейнджеров-игроков, вложивших в развитие нужных навыков немало очков, обладал несколькими подошедшими скорее вору чем лесовику способностями и ко всему прочему умел готовить зелья и мази из трав. Ирония судьбы — такой вот разносторонний питомец прекрасно подошел бы рейнджеру как напарник в скитаниях по лесам; предпочитавшему ближний бой воину как лесной проводник и стрелок поддержки; вору или убийце как тот же проводник и прикрытие, в том случае если дело дойдет до открытого боя; даже магу как прикрытие в ближнем бою, и совершенно не подходил ремесленнику, который редко-редко самолично участвовал в сражениях, а основную массу очков получал, качая мирные навыки ремесла и алхимии, но жребий решил все за Морнэмира — у него в тот момент был выбор: взять дорогого и явно уникального питомца или продолжать ждать неизвестно чего. Кайгусю не очень повезло с хозяином: такой перспективный питомец, воин-лесовик-стрелок, не использовал свой немалый потенциал и явно занимался не тем для чего был предназначен — не нес врагам смерть на кончике стрелы, не пластал мечом тела, не крался по лесу, не проникал как тень сквозь дозоры и посты, а исполнял скучные обязанности слуги, ассистента, телохранителя в поездках, иногда готовил по заказу хозяина зелья и… постепенно все больше отставал от приобретенных одновременно с ним или даже позже питомцев других игроков. Впрочем нельзя сказать что Морнэмир совсем уж не понимал неправильности ситуации и не делал ничего чтобы ее изменить — делал: скрипя сердцем выделял питомцу часть собственных очков, частенько посылал его охотиться в окрестные леса, навяливал отправлявшимся в поход рейдам, даже в свое время направил сражаться в отряде Айсмена, где тот хорошо показал себя, пока его не убили в бою и он не вернулся к хозяину. Принимаемые меры давали результат: такие вот вылазки в целом позволяли Кайгусю ликвидировать обидное отставание, но в мыслях и глазах питомца поселилась грусть — он сильно страдал от своей ненужности хозяину и тем не менее как всякий пет любил своего игрока и всячески старался ему угодить, хотя как разумное существо давно оставил всякую надежду на похвалу и участие с его стороны…
*
В свете им же озвученной возможности Морнэмир впервые испытал что-то похожее на стыд. Да, у него было много дел: и мастерские, и строительство, и шахты, и собственная семья, которую он просто не мог оставить на Земле — все это требовало его постоянного внимания, но и так жестоко поступать с питомцами, даже с неразумной совой, тоже было нельзя — от него не убыло бы скажи он питомцам ласковое слово, похвали, заметь их достижения, поинтересуйся их мыслями и чувствами.
— Седлай, — Морнэмир кивнул Кайгусю на ослабленную подпругу лошадей и, заметив у него на поясе двух добытых за время ожидания перепелок, едва не впервые за всю недолгую жизнь питомца его похвалил: — Молодец!
–