От перемены мест… меняется. Из жизни эмигрантов
Шрифт:
– Оленька, – сказала она, – у меня действительно очень болит голова. Но дело не только в этом. У меня душа не на месте. Ты ведь ещё совсем ребёнок. Только что начала учиться на медицинском факультете. Ты очень способная девочка, и я боюсь, что это твоё увлечение помешает тебе получить образование. Выбрось это всё из головы.
– Мама, ты понимаешь, о чём говоришь? – опешила Ольга. – Ты же сама мне всегда внушала, что для каждого человека главнее всего найти достойную пару. И особенно для женщины. И вдруг ты так противишься моему выбору. Почему?
– Во-первых,
– Мама, но ты же сама всегда повторяешь, что можно жизнь прожить и не узнать человека. Поверь мне, Марик – надёжный друг, на него можно положиться. Я уже достаточно сформировавшийся человек, и я понимаю, что к чему. Мама, мы не можем друг без друга. Это любовь. Понимаешь, любовь! Ты же знаешь, что это такое?
– Я надеюсь, ты ещё не наделала глупостей? – категорично остановила поток сантиментов Майя.
– Что ты понимаешь под глупостями? – вспыхнула дочь.
– Ты прекрасно меня поняла, – резко ответила мать.
– Мама, по-моему, ты переходишь границы допустимого, – задрожали губы у Ольги. – Извини, но я не могу вести с тобой этот диалог. Я даже не думала, что у тебя столь устаревшие представления об отношениях между по-настоящему влюблёнными парнем и девушкой.
– Ты не абстрактная девушка, а моя дочь, – отчеканила Майя. – И я не могу допустить, чтобы ты поступала опрометчиво.
– Мама, ты знаешь, я очень устала, – сделалось каменным лицо у Ольги. – Я не могу продолжать сейчас этот разговор. Скажу только, что мы с Маром решили пожениться. Просто должно пройти какое-то время после смерти его отца.
Она повернулась к Эдуарду:
– Папа, дай мне, пожалуйста, ключи от машины. Мне нужно съездить в университет.
Майя застыла, а Эдуард взмолился:
– Дочка, ну неужели это так спешно? Сегодня и без того тяжёлый день. Нельзя же разрываться на части.
– Нет-нет, папа, мне нужно обязательно. Я ненадолго. Одна нога здесь, другая – там.
Эдуард растерянно посмотрел на онемевшую жену и протянул дочери ключи:
– Пожалуйста, осторожно… У тебя же голова забита другим…
– Не беспокойся. Тут рукой подать.
Ольга зашла ненадолго в свою комнату и бросила, уходя:
– Я скоро вернусь.
Майя и Эдуард какое-то время молчали, не глядя друг на друга. Эдуард заговорил первым.
– Я ничего не понимаю, – пытливо посмотрел он на жену. – Может быть, ты объяснишь, в чём причина твоего беспокойства?
– Я всё сказала, – сердито буркнула Майя.
– Но не мне и не Оленьке, а своей маме. Я слышал.
Майя изменилась в лице:
– Что ты слышал?
– Что Оля и Марат – брат и сестра.
Майя опустила голову.
– Ты никогда и вида не подавала, – выпалил Эдуард. – Ну так знай, что Марат – сын Пети. И успокойся.
Майя внутренне хмуро усмехнулась. Как она могла сомневаться в том, что Марат – сын Пети!? И она лишь молча исподлобья посмотрела на мужа.
– Ну что же ты молчишь? – не выдержал он.
Тут
– А, Зося! – пробухтел он. – Да, конечно. Заезжай. До свидания.
– Зося, – объявил он Майе. – Уже едет за чемоданом.
Майя обрадовалась этому звонку недолюбливаемой ею двоюродной сестры! Ведь предстоящий визит Зоей избавлял её от продолжения нежелательного диалога с мужем. И она произнесла с деланным раздражением:
– Только её сейчас не хватало. Всё разбросано, еды нет. Давай хоть вещи перенесём в нашу комнату. И надо же чемодан подготовить для неё.
– Майечка, ты мне не ответила…
– Эдик, давай не сейчас… Зося может появиться с минуты на минуту.
Эдуард пожал плечами и начал вместе с Майей наводить порядок в гостиной.
– Зося – молодец, – заговорил он, чтобы как-то разрядить становящееся непереносимым молчание. – Пристроилась в этой фирме, у своего родственника Коварского. Работа спокойная, не изнуряющая. Видно, что она очень довольна. А ведь финтит. Неужели боится, что сглазим?
Майя молчала.
– Да и Люсик её – хоть куда, – недоумённо глядя на жену, неуверенно продолжил Эдуард. – Видимо, хороший специалист… Вот в командировку его посылают в Южную Африку…
Майя безмолвно продолжала сновать по комнате.
Раздался звонок в дверь. Эдуард пошёл открывать. Вошла Зося.
– Привет лягушкам-путешественницам, – бодро с порога изрекла она.
– Да уж. Такие мы, – вяло отреагировал Эдуард.
– Проходи, – сухо пригласила Майя.
Ей при всей её ненаблюдательности и при всём том, что творилось сейчас в её душе, бросилась в глаза жуткая невзрачность одежды, в которой заявилась к ним Зося. А ведь у Веры сегодня она была в ярком щегольском и, по-видимому, весьма дорогом костюме. С иголочки. Да и на ногах у неё там красовались элегантные вечерние туфли. «Что это она вырядилась не соответствующе моменту?» – подумала тогда Майя, но тут же вспомнила, как однажды Зося сказала ей, что на похороны и на поминки надо одеваться даже лучше, чем в театр. Потому что там намного больше знакомых, а само печальное мероприятие – это только повод для того, чтобы себя показать и на других позырить. А сейчас вот она напялила на себя задрипанные чоботы, заношенную кофту и какие-то жёваные брюки. Майя же со студенческих времён, равно как и все инязовки, в любых обстоятельствах не позволяла себе быть одетой небрежно. Она поморщилась от вида родственницы и остановила на ней уничижительный взгляд. Та слегка сконфузилась и хотела было открыть рот, но тут Эдуард обратился к ней:
– Так долго с тобой не общались, а сегодня пришлось вот при таких печальных обстоятельствах…
– Да, бедный Петя, – коротко бросила Зося. – Ну что за чудеса такие? – тут же перешла она к интересующей её теме. – Как можно было не выяснить раньше, что нас связывает что-то общее?
– Да уж, на тебя это вообще не похоже, – холодно проронила Майя.
– Что ты всё злыдничаешь? – с вызовом посмотрела на неё Зося. – Как с тобой трудно разговаривать! Эдик, как ты её терпишь, мою сестру?