От перемены мест… меняется. Из жизни эмигрантов
Шрифт:
– Логика безупречная, – одобрил Эдик. – Правильно она мыслит.
– А что правильного-то? – вскипела Зося. – Я ей объяснила, что к чему. Говорю, избыток денег у жениха должен заменить недостаток денег у невесты, а ума, говорю, нам с тобой и своего хватает. Куй, говорю, своё счастье, как мать учит.
– Ужас какой, – вытаращил глаза Эдуард.
– Ужас – это не то, что я ей говорю, а то, как она мне в ответ дерзит, – в сердцах возопила Зося. – Заявляет, что когда счастье куёшь, главное – не переусердствовать, а то, говорит, можно так ударить, что всё и разлетится. Так я ей и ответила, что
– Удивляюсь я тебе, – пожал плечами Эдуард. – Ты забыла, как вы с Люсиком жить начинали?
– Так то ж совсем другое дело! – яро хлопнула себя по ляжке Зося. – Это ж в Союзе было. Там все так жили. На хрена же мы тогда сюда притащились? Всё бросили? Нет, не хочу больше на эту тему. А то всю пачку сигарет прикончу. Так что ваша Оленька – не промах. Будет, как сыр в масле, кататься. Золотую рыбку поймала. Не то что моя простофиля. И не надо мне возражать!
– Зося, – сквозь зубы зло проронила Майя, – уймись. Олечка, так же, как и твоя Аллочка, не из тех, кто польстился бы на богатство без любви.
– А я что, сказала, что она польстилась? И не думала. Я же просто радуюсь за неё и за вас. Дай Б-г вам всем здоровья.
– Ну а как же тебе не радоваться? – просверлила язвительным взглядом кузину Майя. – Это же так по-родственному!
– Стараемся, – засуетилась Зося. – Ладно, побежала я. Время – деньги.
– А ученье – свет, – равнодушно произнёс Эдуард.
– Шутка, что ли? – непонимающе посмотрела на него Зося.
– Ладно. Ба-а-а-ай!
– Будь здорова, – холодно попрощалась Майя.
– Пока! – схватила чемодан Зося.
После того, как она ушла, наступило тягостное молчание. Майя стала вышагивать из угла в угол. Наконец Эдуард не выдержал:
– Я не понимаю, что происходит. Почему ты уклоняешься от разговора?
А Майя, прикрыв глаза, беззвучно продолжала мерить шагами комнату.
– Ты намеренно не реагируешь, – с трудом сдержал раздражение Эдуард. – Нет, объясни в конце концов, что за игра в молчанку? Это немыслимо – продолжать в таком духе. Я же сказал, что тебе не о чем волноваться. Марат – Петин сын. Нет проблем. Понимаешь ты – нет! Нет! Успокойся же наконец. А если у тебя какие-то другие возражения по поводу Марата, если есть какие-то другие обстоятельства, мешающие ему и Олечке быть вместе, то незачем играть в кошки-мышки. Ведь это же должны быть какие-то очень веские аргументы, потому что у них всё очень серьёзно.
– Зачем, зачем судьба сталкивает нас снова? – не глядя на Эдуарда, с отчаянием прохрипела Майя. – Ведь клубок наших отношений был так запутан, что единственный выход был – порвать связывавшие нас нити. И вот на тебе! Это же рок!
– Да, я пошёл в своё время на прекращение каких бы то ни было отношений со своим лучшим другом, с Петей, – твёрдо посмотрел на жену Эдуард. – И причиной тому была не его женитьба на Вере, которая предпочла его мне. Причина была в том, что ты так хотела. Ты была отвергнута Петей и не могла простить своей подруге того, что он любит её, а не тебя. А отголоски
– Ты и не можешь, – зло свела брови Майя. – Сегодня я это поняла. Ты же пожирал её глазами. Руку сжимал.
– Господи, да о чём же ты? – как бы рассердился и при этом слегка зарделся Эдуард. – С тех пор уже столько воды утекло. Хорошо, я не могу переубедить тебя. Но ведь твоё отношение к Вере не должно быть препятствием на пути влюблённых друг в друга Оленьки и Марата. Ты просто обязана пойти на жертву ради своей, ради нашей дочери. Ну, встань ты, наконец, выше этих низменных инстинктов. Как же ты не понимаешь, что задето моё самолюбие? Ведь мы же с тобой вместе уже двадцать три года! В конце концов, когда Оленька и Марат соединят свои судьбы, наше общение с Верой может быть сведено к минимуму.
– Господи, я сойду с ума, – в отчаянии заломила руки Майя.
Эдуард подошёл к жене и обнял её.
– Не надо, прошу тебя, – раздражённо высвободилась она из его объятий.
Майя приблизилась к окну и повернулась спиной к Эдуарду.
– Но это же несерьёзно – ревновать меня к Вере, – недоумённо покачал головой Эдуард. – Неужели ты считаешь, что Петина смерть и наш сегодняшний визит что-то меняют? Кошмар какой-то!
В этот момент вернулась Ольга.
– Родители, что с вами? – оторопела она. – Вы оба с лица сошли. Может быть, объясните, в чём дело?
– Папа устал, а у меня жуткая головная боль, – посмотрела мимо дочери Майя. – Папе надо отдохнуть. Эдик, иди, приляг в спальне. Подремли.
– А ты? – недоумённо посмотрел на жену Эдуард.
– Ты знаешь, я, пожалуй, поеду в магазин за продуктами.
– Нет-нет, – решительно возразил Эдуард, – я не пущу тебя одну. Поедем вместе.
– Нет, ты отдохни, я сама. Мне нужно развеяться. Оленька, дай мне ключи от машины.
– Нет, я категорически тебя сегодня не понимаю, – наморщил лоб Эдуард.
– Отдохни, пожалуйста, тебе завтра на работу, – настоятельно повторила Майя.
Эдуард непонимающе пожал плечами и удалился в спальню. Ольга протянула ключи матери и ушла в свою комнату.
Майя достала заранее приготовленную записную книжку, заперлась в ванной, набрала номер на мобильном телефоне и прикрыла аппарат рукой.
– Это я, – тихо выдохнула она в трубку. – Да. Мне нужно срочно с тобой увидеться. Да-да, сейчас буду.
4
После того, как Ольга ушла, Марат какое-то время в задумчивости оставался в гостиной.
Вдруг раздался лёгкий стук в дверь.
– Входите, открыто, – громко произнёс парень.
Дверь медленно отворилась, и вошла женщина из квартиры, что тремя этажами выше.
Звали её Галя. Так обращались к ней все её знавшие, а не только самые близкие. Потому что по отчеству, как это было принято в России, здесь не величали, а полным именем Галина она представилась только на работе. Да и то кое-кто из местных сотрудников называл её Галой. А она и не возражала, и вовсе не потому, что ей льстила ассоциация с именем жены Сальвадора Дали. Просто она не придавала этому большого значения.